- Сергей Евгеньевич, вы как-то говорили, что ваш отец, митрофорный протоиерей Евгений Сенько, был похоронен в облачении святого праведного отца Иоанна Кронштадтского. Вы не могли бы рассказать о том, как было принято это решение? - Мой отец в то время служил вторым священником в Павловском соборе Гатчины, а жил в Вырице. И добирался он от дома до храма окольным путем. Дело в том, что автобус из Вырицы в Гатчину часто ломался, а священник, как известно, не имеет права опоздать на службу. Поэтому он сначала доезжал на автобусе до железнодорожной станции Сиверская, туда автобусы ходили пять раз в час, затем пересаживался на электричку и на ней доезжал до железнодорожной платформы Татьянино в Гатчине, а потом шел пешочком в свой родной собор. Он часто оставался ночевать в соборе. Тогда в Павловском соборе Гатчины хранилось облачение о.Иоанна Кронштадтского. Мой отец очень любил это облачение, и иногда по благословению настоятеля о.Иоанна Кондрашева, ныне покойного, знаменитого тогда, он был духовником учащихся семинарии и академии при владыке Никодиме (Ротове), служил в этом облачении.
И вот в очередной раз в 5 часов утра 29 сентября 1981 года он поехал на службу на автобусе. Перед Сиверской ему стало плохо. Когда автобус добрался до Сиверской, его вынесли из автобуса и поместили в Сиверскую больницу. У него произошел инсульт, связанный с фронтовой контузией, хотя физически он был крепким человеком. Через два дня, 1 октября 1981 года, он скончался в Сиверской больнице. На приходе сразу решили, что надо похоронить моего отца в облачении преподобного Иоанна Кронштадтского, все знали, что мой отец почитал святого Иоанна Кронштадтского и очень сильно любил его облачение. Настоятель Павловского собора протоиерей Иоанн Кондрашев и правящий архиерей митрополит Ленинградский и Новгородский Антоний благословили похоронить моего отца в облачении столь горячо им любимого святого.
2 октября из Павловского собора приехал третий священник собора, отец Михаил, он сейчас служит в другой гатчинской церкви. Он прибыл со старостой. Они привезли с собой гроб и облачение праведного отца Иоанна Кронштадтского: темно-зеленую изумрудного цвета ризу с серебряными узорами, епитрахиль и подрясник. Там же в больнице они обмыли тело моего отца, переоблачили и положили его в гроб, и вечером того же дня тело перевезли из Сиверской в Вырицу по местожительству. 3 октября в Казанской церкви в Вырице была отслужена панихида, в которой приняли участие протоиерей Иоанн Кондрашев, о.Василий Стойков, о.Борис Глебов, настоятель церкви Петра и Павла в Вырице ныне покойный о.Владимир Сидоров, настоятель Казанской церкви в Вырице ныне покойный о.Алексий Коровин, о.Михаил, - всего около десяти священников. В Казанской церкви Вырицы его отпели и похоронили в Вырице.
- Сергей Евгеньевич, вероятно, ваш отец был достойным человеком, раз было решено похоронить его в облачении святого праведного отца Иоанна Кронштадтского?
- Когда я хоронил свою маму в 2003 году, на похоронах была матушка Нина, супруга отца Василия Стойкова. Она говорила, что сейчас раздаются голоса, что, вероятно, следовало бы сохранить эти святыни. Но другие говорят, если похоронили в облачении отца Иоанна Кронштадтского, то значит, был достоин. В епархии в то время было 15-17 приходов и 50-60 священников, а до этого еще меньше. Он пришел с войны зрелым человеком. Мой дядя был однокурсником Патриарха Алексия и был его любимым другом. У меня есть фотография, на которой я сижу на руках у будущего Святейшего Патриарха. Рядом стоит мой дядя и отец Василий Ермаков. Они были друзьями, сидели за одной партой в Духовной академии. Но они были младше моего отца, мой батюшка пошел в 30 лет учиться, он фронтовик. Значит, были у него заслуги. Недаром уполномоченный по делам религии требовал во время хрущевских гонений отправить моего отца в какую-нибудь глухую деревню. Уполномоченный по делам религии обвинил моего отца в монархической и антисоветской пропаганде, и начал оказывать давление на митрополита Никодима, но владыка, будучи однокурсником моего батюшки, о.Евгения, заступился за него. Мой отец, видимо, позволял себе называть вещи своими именами, ведь это был фронтовик, родившийся еще в Российской Империи, побывавший в эмиграции, прошедший всю Великую Отечественную войну. Поступили доносы. Уполномоченный стал требовать, чтобы его подальше убрали, а поскольку тогда Ленинградская и Новгородская епархия были объединены и управлялись одним архиереем, то в Новгородскую область в какую-нибудь глухую деревеньку с тремя старушками. Но митрополит Никодим на это не пошел. Он перевел отца в Павловский собор Гатчины. В свое время мой отец был человеком очень известным. На его проповеди сходилось очень много народу. Тогда фронтовики, пришедшие с войны, были особенными людьми.
- Сергей Евгеньевич, расскажите, пожалуйста, подробнее о жизни вашего отца. Где он родился?
- Он родился в городе Карачеве Орловской губернии в 1916 году в Российской Империи в семье директора русской гимназии. Во время гражданской войны семья оказалась в эмиграции. Он же стал художником, иконописцем. Семья была преследуема польскими властями при известном деятеле Пилсудском, его отца репрессировали. Поляки преследовали русских эмигрантов, взрывали церкви, они считали их оккупантами, примерно, как теперь в Прибалтике. В 1937 году мой отец реставрировал иконы в Почаевской лавре в Закарпатье, которое в то время было территорией Польши. Затем началась Вторая мировая война, отец был рекрутирован на войну рядовым как гражданин польской республики. Напомню, что по пакту Молотова-Риббентропа Польшу разделили между собой СССР и Германия, в результате мой отец оказался на советской части Польши. 22 июня он отправился служить в Гродно. Когда в 1972 году он приехал в Почаевскую лавру, там нашелся древний монах, который его вспомнил, хотя речь шла о событиях сорокалетней давности. К тому времени отец уже был митрофорным протоиереем. Как советский солдат он прошел всю войну, заслужив за свои подвиги много орденов и медалей. Он был командиром разведроты отдельного Белостокского гвардейского ударного полка. Сразу после войны поступил в Одесскую духовную семинарию. Тогда во время войны и после войны государство возвращало Русской Православной Церкви храмы. Тогда было небольшое примирение Церкви и государства, возрождение. За два года отец проходил ускоренный курс семинарии, познакомился, подружился со своим однокурсником, Мишей Ивановым, тоже из эмигрантов из Белоруссии. Мой отец женился на его сестре, которая стала моей мамой. То есть я сын священника и племянник священника. Первым местом его служения после окончания семинарии и рукоположения во священники в Жировицком монастыре в Белоруссии был приход в Гродненской области в Скиделе. Эта была церковь, разрушенная в результате военных действий. Он занялся ее восстановлением, даже пытался кустарным способом колокола отливать. Затем поступил в Ленинградскую духовную академию, и когда он сдал первую сессию в 1951 году, его перевели указом Святейшего Патриарха Алексия (Симанского) настоятелем в церковь святой Екатерины в Царской Славянке, это окраина Павловска. В церкви во время Второй мировой войны был немецкий штаб во время войны, ее бомбили из кронштадтских орудий, поэтому она была полуразрушена. Мой отец ее восстанавливал, расписывал фресками эту церковь, которые до сих пор сохранились. Это одна из самых старых церквей Санкт-Петербургской епархии, церковь начала XVIII века. К этому времени брат его жены Ольги Павловны тоже поступил в Ленинградскую духовную академию и был переведен указом Святейшего Патриарха настоятелем Казанской церкви в Вырице. Затем начались хрущевские гонения на Церковь, многие священники были репрессированы. Но моего отца эти гонения не коснулись, он по-прежнему выходил на демонстрации 9 мая в гражданском костюме, увешанном орденами и медалями, но все знали, что он священник. Мой отец учился в Академии все четыре года, как женатый и служащий священник, он учился на заочном секторе, закончил ЛДА в 1955 году. Митрополит Никодим перевел моего отца в 1964 или в 1965 году из церкви святой Екатерины вторым священником в Павловский собор в Гатчине. Мой отец любил повторять, что он ни разу в жизни не работал, поскольку все время служил: сначала на войне, защищая Родину, а потом в храме, служа Богу.- Кто из ныне живущих людей знает, что ваш отец похоронен в облачении святого праведного отца Иоанна Кронштадтского?
- Во-первых, ваш покорный слуга, я принимал участие в перевозке его тела и в похоронах. Во-вторых, протоиерей Василий Стойков, который отпевал моего отца. В-третьих, редактор журнала "Санкт-Петербургские епархиальные ведомости" Илья Васильевич Попов знает об этом от протоиерея Алексия Коровина, который стал настоятелем Казанской церкви в Вырице после моего дядюшки о.Михаила Иванова. Отец Алексий прослужил в этой церкви 35 лет, он знает все, что происходило в Вырице, он летописец. Именно он предоставил Илье Попову сведения для его статьи "Святая Вырица". К сожалению, в 2005 году протоиерей Алексий Коровин умер.
Беседовал Александр Тимофеев, заместитель главного редактора "Русской линии"
