СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО
- Безродный космополит - это явление "разглядел" в свое время Сталин. В одном из интервью вы сказали, что поговорка "Ubi bene - ubi patria": "Где хорошо, там и Отечество" в устах постсоветских либералов приобретает налет большевистского космополитизма. Что вы имеете ввиду?
- Если государство не удовлетворяет тем критериям, по которым с точки зрения либералов оно должно быть устроено, то это государство можно ненавидеть. Мы видели, как кумиры постсоветских либералов типа Сергея Адамовича Ковалева сидели в Совете Европы и демонстрировали "как сладостно Отчизну ненавидеть", потирая руки от того, как там унижали и обличали собственное правительство. Дело в том, что постсоветское западничество не является подлинным либерализмом. Классические либералы прошлого, скажем, Джузеппе Гарибальди, ненавидя тиранию и абсолютизм, тем не менее, оставались пламенными патриотами. Современное либертарианство - это калька с марксизма, воинствующая проповедь полной автономности человека от всех ценностей: религиозных, национальных, нравственных, семейных. Либертарианство унаследовало все универсалистские претензии единственно верного учения. На самом деле, они не антиподы, а братья.
- Но если либерализм вытекает из марксизма, почему же именно либеральные настроения столь сильны в среде русской интеллигенции, которая не меньше других пострадала от "единственное верного учения"?
- Петр Струве сказал, что главная характерная черта российской интеллигенции - это ее отщепенство от государства и его интересов. К тому же именно образованный слой был проутюжен марксизмом гораздо сильнее, чем простой народ, который сохранил на уровне бытовой интуиции некий традиционализм. Их обвиняют в варварстве. Наша интеллигенция - продукт той предреволюционной интеллигенции, только еще прошедшей школу марксизма с полным атеизмом и отрицанием всяких нерационалистических источников суждений.
- Известно ваше негативное отношение к личности Сахарова...
- Когда появился феномен Сахарова, то при всем моем личном отторжении идеологической зашоренности и смехотворности коммунистических клише, я не могла принять Сахарова. Во-первых, он и есть типичное порождение "советчины" с его полной оторванностью от всего русского, православного, дореволюционного, с его универсалистким материалистическим видением мира, якобы идущего к одному образцу, на пути к которому они преуспели, других надо подтолкнуть насильно - чем не марксова формационная теория?! Во-вторых, я прекрасно видела, чьим интересам служит эта линия в поведении советской интеллигенции. Друзей у России на Западе нет, и он нужен только как сокрушитель государства. Вся идеологическая атмосфера конца 80-х воспроизводила известную мне по рассказам отца атмосферу после революции. И мне было непонятно, что же люди не видят, что вот она, возрождена ленинская ненавистническая интерпретация всей российской истории. И "тюрьма народов" вдруг появилась опять, и "Россия-угнетательница". И нет в ее истории ничего ни доброго, ни хорошего.
- Вы рассматриваете либерализм и традиционализм в контексте вселенской борьбы добра и зла, Бога и дьявола, где либерализм - орудие сил тьмы. Значит ли это, что идеология Просвещенного гуманизма пагубна? Есть у либеральной философии, с вашей точки зрения, хоть какая-то позитивная роль? Или всякая философия, потерявшая связь с религией, порочна и губительна?
- Изначально либеральный фасад был привлекательным. Любое новое течение возникает на волне борьбы против грехов прежней системы и на определенном этапе несет некоторое освобождение. Злоупотребления католической церкви, абсолютизм западных монархий, неравенство людей перед законом, сословный суд - все это проповедовалось как богоустановленное. Поэтому на первом этапе первые поколения прав человека, свободы совести, выбора веры - это были прогрессивные ценности. Но если свободой совести сейчас называют свободу от веры, то это уже не свобода, а ценностный нигилизм, причем навязываемый тоталитарными методами, ибо все, что не вписывается в их "свободу от всяких ценностей" - объявляется неполиткорректным. На Западе нет дискуссий на крупнейшие исторические темы. Единственное верное всесильное учение - либеральное, и если ты позволяешь себе в этом усомнится, то становишься неполиткорректным человеком, изгоем. Априори это человек, которого не приглашают, не принимают. В этом отношении у нас в России гораздо больше свободы. Мои западные друзья, прочитав одну из моих статей, сказали: "Счастливые, у вас свобода слова".
ПРАВОСЛАВИЕ, САМОДЕРЖАВИЕ, НАРОДНОСТЬ
- Вы получили классическое западное образование. При этом по убеждениям вы - русский православный патриот, приверженец державной государственности. Вы не видите в этом никакого противоречия?
- Один из крупнейших русских историков Константин Дмитриевич Кавелин, признанный западник, призывал не строить в уме искусственную пропасть между петровской Россией и допетровской. Каждый порядочный и думающий человек не может не чувствовать себя наполовину западником, наполовину славянофилом. Ни одна из этих позиций, занятых категорично, не могла разрешить и не разрешила проблему русской жизни. В 90-е годы я поняла, что без изучения истории собственной страны, причем на фоне религиозно-философского движения мира, я не пойму того, что происходит с Россией и русскими в конце ХХ века.
- Пресловутый и пока до конца неясный "русский путь" развития предпочтительней для России, чем западная демократия?
- Как бы кто ни хотел исчезновения из нашей жизни сознания либо всего русского, либо всего западнического, не произойдет ни того, ни другого. Поэтому мы обязаны поневоле ожидать чего-то третьего. Внутренняя мудрость, внутренний барометр, который есть у народа, позволит взаимодействию этих двух начал выстроить свой путь, который не будет ни антизападным, ни антирусским. Мы должны спокойно строить свою историю, на своих святынях.
- Что для вас православие?
- Это самое важное, что произошло в моей жизни.
- Вы крещены от рождения?
- Нет. Но с тех пор мир стал выглядеть совсем по-другому. Если нет Бога, нет и суда Божия, живи настоящим, грызи, людоедствуй, кради, убивай. Вот он, твой час волка, настал...
Мир стал более объемным, глубоким, многомерным. И свободы гораздо больше. Для интеллектуалов здесь нет ничего ограничивающего, наоборот, появляется глубина и огромный стимул для творчества.
- Православие может быть национальной цементирующей идеей? Или большинству куда доступнее идея "борьбы с терроризмом", например, в качестве цементирующей?
- Все, кто говорит о православии и самодержавии (как и встарь, это слово означает национальную независимость, а не монархический способ управления), подвергаются иезуитским насмешкам в лучшем случае, и истерической травле - в худшем. По-видимому, те силы, которые так к этому относятся, прекрасно понимают, что появление духовного стержня, объединяющего нацию лучше, чем любая отметка в паспорте, немедленно укрепило бы основы русской державности, пробудило бы историческое сознание, интерес народа к исторической жизни. Человек должен чувствовать преемственность и связь не только с сегодняшним моментом жизни государства, но и с его многовековой историей, и с его будущим. А нам внушается, что наша страна - сор, что она ничего не создала, что у нас не было достойной истории ни до 17-го, ни до 91-го года. В психиатрии есть такой термин - "побуждение к самоубийству". Какой смысл продолжать, уже все равно ничего не наверстаем?! Эта мысль рефреном звучит с экранов телевизоров и со страниц прессы. Я при этом не стою на позиции, что надо скрывать наши действительные, реальные грехи. Мы должны с достоинством нести бремя своей истории. Саморазочарование и исторический нигилизм угрожают нации больше, чем единственно освоенный левыми аспект "относительного и абсолютного обнищания масс".
- И все же, национальная идея - в чем она?
- В том, чтобы продолжать спокойно быть русским, воспроизводя из поколения в поколение свою собственную национальную жизнь и культуру, так же спокойно, как это делают другие нации. В этом нет никакого унижения других, это вовсе не есть ненависть к иному. Наоборот, тот, кто не ценит свое наследие, тот не может с уважением и почитанием относиться к чувствам других.
- Сталин, обратившись в 41-м к народу: "Братья и сестры", апеллировал именному к национальному, православному сознанию?
- Он знал, что есть скрепа, которой можно воспользоваться, когда вызов брошен всей нации. Речь шла о жизни и смерти нации, и вопросы устроения государства, что так волновало большевиков и так волнуют сегодняшних либералов, отступили на второй план. Если нация способна отложить эти дискуссии для того, чтобы сохранить Отечество, у нее будет история.
АНТИХРИСТИАНСКИЙ ВЫЗОВ
- У России много бед. Дураки, дороги, воруют... Главная беда в чем?
- Смута и разрушенность общенационального сознания. Смута не в том, что хаос в экономике, а в том, что нет целей и ценностей национального бытия, нет смысла собственной исторической жизни. Если бы этот смысл был найден, то и демографическая катастрофа приостановилась. Потому что народ, который живет с ощущением вытеснения на обочину мировой истории, утрачивает инстинкт продолжения жизни исторической. Мы превращаемся в народононаселение, совокупность граждан с отметкой в паспорте. Это уже не нация, а территория. Это материал для исторических проектов других. Идет борьба за российское наследство - и за геополитическое, и за ресурсы, и за население, ее низкооплачиваемую, по-восточному, но квалифицированную рабочую силу.
- Вы расцениваете события, происходящие в России и на ее подступах как антихристианский вызов? Или, как говорится, ничего личного - всего лишь бизнес...
- То, что наступление на славянство идет, то это точно. Отрыв Киева от Москвы - вековая мечта латинства. Или другой пример: фрагментация православного славянства на Балканах... Европа рукоплескала тому, что сделали с сербами, якобы потому что это был последний оплот тоталитарного коммунизма. Но коммунизм в конце ХХ века был уже никому не опасен, в том числе и Западной Европе, в силу его полной непривлекательности. Сербия была, прежде всего, антиатлантическим, антинатовским анклавом в тылу НАТО. А европейцы, когда громили сербов, проявили свое презрение и отторжение именно православного славянства.
- Демонизация Запада - часть русского исторического опыта и национального сознания - со времен Александра Невского?
- Не надо демонизировать никого, но надо понимать и чувствовать его отношение к нам. Западная Европы мнит, что она и есть истинная хранительница веры. Это старый мировой вопрос между славянским типом и западным, дилемма "Россия и Европа". Православные страны, прежде всего Россия как главный продукт православного исторического творчества, по-иному, нежели чем другие государства, ответили на главный вопрос Евангелия о власти и хлебе и родили разный исторический опыт. Я не склонна демонизировать Запад...
- Тем более, что с Западом нас все же связывает куда большее, чем с Востоком...
- Если и говорить о нашем родстве с Западом, то на самом деле мы действительно братья, одна цивилизация. Но только сближает нас не американская конституция, а "Отче наш..." и Нагорная проповедь. Европа есть порождение христианского, романо-германского духа и все ее величие и культура были рождены в пламенном желании утвердить Христову истину. И я знаю, как много людей и сейчас на Западе пытаются жить христианской жизнью, бунтуют против тотального уничтожения христианских понятий. Много консерваторов с симпатией относятся к нашей стране и считают, что Россия еще имеет шанс что-то сказать миру.
ВЕЛИКА РОССИЯ...
- Какой смысл уничтожать Россию?
- Россия слишком велика. И она в состоянии бросить вызов универсальному либеральному мировому проекту под глобальным управлением. Если бы православие исповедовала крошечная комариная точка на земном шаре, это бы не имело значения. А Россия со всей ее культурой, с собственным самостоятельным поиском, иногда ошибочным и греховным, - уже серьезная альтернатива этому проекту. Тем более, сейчас, когда Китай и Индия опровергают миф о том, что только тотальная вестернизация может привести к развитию и росту. А это уже не просто экономический соперник, это уже крах мирового либерального проекта. На таком фоне судьба России крайне важна.
- Вопрос выбора между Востоком и Западом по-прежнему актуален для России. С кем нам предпочтительнее сотрудничать?
- Александр Невский прекрасно ответил на этот вопрос. Он дипломатическое искусство обратил к Востоку, абсолютно не собираясь его "выбирать", но твердость и меч противопоставил всем экспансионистским поползновениям Запада. Восток в его представлении был способен принести рабство телу, но не душе. А Запад при его доминировании приносит рабство и телу, и душе. Душа народная осталась свободной. В результате освободилась Россия и от Запада, и от Востока. И стала Россией.
- Может быть, России вообще никто не нужен и стоит изолироваться, отгородиться старым, добрым, надежным и проверенным "железным занавесом"?
- Тотальная изоляция губительная для России. Но также вредоносно и ее насильственное обезличивание, к чему призывают наши либералы. Вопрос вопросов: модернизация без тотальной вестернизации. Вот те узкие врата, через которые мы должны пройти, работая и с Западом, и с Востоком. Для Востока мы всегда будем Западом, а для Запада мы всегда будем Востоком. Мы слишком большая величина, чтобы ставить себя перед такой упрощенной дилеммой. А Западу пора признать, что мир и мировое сообщество - это все без изъятия мировые культуры и цивилизации. И устав ООН, глава 1 "Цели и принципы" - это отразил. Там утверждается суверенное равенство всех субъектов мирового общения. Это значит, что общество религиозное, и общество секулярно-либеральное, абсолютно равночестны перед лицом международного права и между ними нет отношений низшего и высшего, прогрессивного и отсталого.
Беседовала Оксана ПОЛОНСКАЯ
ДОСЬЕ
Наталья Алексеевна Нарочницкая, доктор исторических наук, президент Фонда исторической перспективы, зампредседателя думского комитета по международным отношениям и член фракции "Родина". Родилась и выросла в научной московской семье (отец - академик А.Л.Нарочницкий, научный руководитель издания дипломатических документов внешней политики России XIX века), где учили языкам, балету и игре на фортепиано. Баллады Шиллера она знала наизусть раньше, чем "Слово о полку Игореве".
Нарочницкая с отличием окончила МГИМО, получив диплом специалиста по США, Германии и общим проблемам и тенденциям международных отношений. Работала в Секретариате ООН в Нью-Йорке. Автор фундаментальных работ по внешней политике России, проблемам совмещения русского национально-государственного сознания с философией западноевропейского либерализма. Выступает за сохранение государствами суверенитета, против глобализации и диктата наднациональных идеологических, финансовых и военных механизмов, которые не без оснований рассматривают сильную Россию как единственного препятствия на пути сил, стремящихся к мировому господству. По своим убеждениям - открытый приверженец державной государственности. Автор книг "Россия и русские в мировой истории" и "За что и с кем мы воевали". Опытный полемист. Владеет английским, немецким, французским и испанским языками.
- Безродный космополит - это явление "разглядел" в свое время Сталин. В одном из интервью вы сказали, что поговорка "Ubi bene - ubi patria": "Где хорошо, там и Отечество" в устах постсоветских либералов приобретает налет большевистского космополитизма. Что вы имеете ввиду?
- Если государство не удовлетворяет тем критериям, по которым с точки зрения либералов оно должно быть устроено, то это государство можно ненавидеть. Мы видели, как кумиры постсоветских либералов типа Сергея Адамовича Ковалева сидели в Совете Европы и демонстрировали "как сладостно Отчизну ненавидеть", потирая руки от того, как там унижали и обличали собственное правительство. Дело в том, что постсоветское западничество не является подлинным либерализмом. Классические либералы прошлого, скажем, Джузеппе Гарибальди, ненавидя тиранию и абсолютизм, тем не менее, оставались пламенными патриотами. Современное либертарианство - это калька с марксизма, воинствующая проповедь полной автономности человека от всех ценностей: религиозных, национальных, нравственных, семейных. Либертарианство унаследовало все универсалистские претензии единственно верного учения. На самом деле, они не антиподы, а братья.- Но если либерализм вытекает из марксизма, почему же именно либеральные настроения столь сильны в среде русской интеллигенции, которая не меньше других пострадала от "единственное верного учения"?
- Петр Струве сказал, что главная характерная черта российской интеллигенции - это ее отщепенство от государства и его интересов. К тому же именно образованный слой был проутюжен марксизмом гораздо сильнее, чем простой народ, который сохранил на уровне бытовой интуиции некий традиционализм. Их обвиняют в варварстве. Наша интеллигенция - продукт той предреволюционной интеллигенции, только еще прошедшей школу марксизма с полным атеизмом и отрицанием всяких нерационалистических источников суждений.
- Известно ваше негативное отношение к личности Сахарова...
- Когда появился феномен Сахарова, то при всем моем личном отторжении идеологической зашоренности и смехотворности коммунистических клише, я не могла принять Сахарова. Во-первых, он и есть типичное порождение "советчины" с его полной оторванностью от всего русского, православного, дореволюционного, с его универсалистким материалистическим видением мира, якобы идущего к одному образцу, на пути к которому они преуспели, других надо подтолкнуть насильно - чем не марксова формационная теория?! Во-вторых, я прекрасно видела, чьим интересам служит эта линия в поведении советской интеллигенции. Друзей у России на Западе нет, и он нужен только как сокрушитель государства. Вся идеологическая атмосфера конца 80-х воспроизводила известную мне по рассказам отца атмосферу после революции. И мне было непонятно, что же люди не видят, что вот она, возрождена ленинская ненавистническая интерпретация всей российской истории. И "тюрьма народов" вдруг появилась опять, и "Россия-угнетательница". И нет в ее истории ничего ни доброго, ни хорошего.
- Вы рассматриваете либерализм и традиционализм в контексте вселенской борьбы добра и зла, Бога и дьявола, где либерализм - орудие сил тьмы. Значит ли это, что идеология Просвещенного гуманизма пагубна? Есть у либеральной философии, с вашей точки зрения, хоть какая-то позитивная роль? Или всякая философия, потерявшая связь с религией, порочна и губительна?
- Изначально либеральный фасад был привлекательным. Любое новое течение возникает на волне борьбы против грехов прежней системы и на определенном этапе несет некоторое освобождение. Злоупотребления католической церкви, абсолютизм западных монархий, неравенство людей перед законом, сословный суд - все это проповедовалось как богоустановленное. Поэтому на первом этапе первые поколения прав человека, свободы совести, выбора веры - это были прогрессивные ценности. Но если свободой совести сейчас называют свободу от веры, то это уже не свобода, а ценностный нигилизм, причем навязываемый тоталитарными методами, ибо все, что не вписывается в их "свободу от всяких ценностей" - объявляется неполиткорректным. На Западе нет дискуссий на крупнейшие исторические темы. Единственное верное всесильное учение - либеральное, и если ты позволяешь себе в этом усомнится, то становишься неполиткорректным человеком, изгоем. Априори это человек, которого не приглашают, не принимают. В этом отношении у нас в России гораздо больше свободы. Мои западные друзья, прочитав одну из моих статей, сказали: "Счастливые, у вас свобода слова".
ПРАВОСЛАВИЕ, САМОДЕРЖАВИЕ, НАРОДНОСТЬ
- Вы получили классическое западное образование. При этом по убеждениям вы - русский православный патриот, приверженец державной государственности. Вы не видите в этом никакого противоречия?
- Один из крупнейших русских историков Константин Дмитриевич Кавелин, признанный западник, призывал не строить в уме искусственную пропасть между петровской Россией и допетровской. Каждый порядочный и думающий человек не может не чувствовать себя наполовину западником, наполовину славянофилом. Ни одна из этих позиций, занятых категорично, не могла разрешить и не разрешила проблему русской жизни. В 90-е годы я поняла, что без изучения истории собственной страны, причем на фоне религиозно-философского движения мира, я не пойму того, что происходит с Россией и русскими в конце ХХ века.
- Пресловутый и пока до конца неясный "русский путь" развития предпочтительней для России, чем западная демократия?
- Как бы кто ни хотел исчезновения из нашей жизни сознания либо всего русского, либо всего западнического, не произойдет ни того, ни другого. Поэтому мы обязаны поневоле ожидать чего-то третьего. Внутренняя мудрость, внутренний барометр, который есть у народа, позволит взаимодействию этих двух начал выстроить свой путь, который не будет ни антизападным, ни антирусским. Мы должны спокойно строить свою историю, на своих святынях.
- Что для вас православие?
- Это самое важное, что произошло в моей жизни.
- Вы крещены от рождения?
- Нет. Но с тех пор мир стал выглядеть совсем по-другому. Если нет Бога, нет и суда Божия, живи настоящим, грызи, людоедствуй, кради, убивай. Вот он, твой час волка, настал...
Мир стал более объемным, глубоким, многомерным. И свободы гораздо больше. Для интеллектуалов здесь нет ничего ограничивающего, наоборот, появляется глубина и огромный стимул для творчества.
- Православие может быть национальной цементирующей идеей? Или большинству куда доступнее идея "борьбы с терроризмом", например, в качестве цементирующей?
- Все, кто говорит о православии и самодержавии (как и встарь, это слово означает национальную независимость, а не монархический способ управления), подвергаются иезуитским насмешкам в лучшем случае, и истерической травле - в худшем. По-видимому, те силы, которые так к этому относятся, прекрасно понимают, что появление духовного стержня, объединяющего нацию лучше, чем любая отметка в паспорте, немедленно укрепило бы основы русской державности, пробудило бы историческое сознание, интерес народа к исторической жизни. Человек должен чувствовать преемственность и связь не только с сегодняшним моментом жизни государства, но и с его многовековой историей, и с его будущим. А нам внушается, что наша страна - сор, что она ничего не создала, что у нас не было достойной истории ни до 17-го, ни до 91-го года. В психиатрии есть такой термин - "побуждение к самоубийству". Какой смысл продолжать, уже все равно ничего не наверстаем?! Эта мысль рефреном звучит с экранов телевизоров и со страниц прессы. Я при этом не стою на позиции, что надо скрывать наши действительные, реальные грехи. Мы должны с достоинством нести бремя своей истории. Саморазочарование и исторический нигилизм угрожают нации больше, чем единственно освоенный левыми аспект "относительного и абсолютного обнищания масс".
- И все же, национальная идея - в чем она?
- В том, чтобы продолжать спокойно быть русским, воспроизводя из поколения в поколение свою собственную национальную жизнь и культуру, так же спокойно, как это делают другие нации. В этом нет никакого унижения других, это вовсе не есть ненависть к иному. Наоборот, тот, кто не ценит свое наследие, тот не может с уважением и почитанием относиться к чувствам других.
- Сталин, обратившись в 41-м к народу: "Братья и сестры", апеллировал именному к национальному, православному сознанию?
- Он знал, что есть скрепа, которой можно воспользоваться, когда вызов брошен всей нации. Речь шла о жизни и смерти нации, и вопросы устроения государства, что так волновало большевиков и так волнуют сегодняшних либералов, отступили на второй план. Если нация способна отложить эти дискуссии для того, чтобы сохранить Отечество, у нее будет история.
АНТИХРИСТИАНСКИЙ ВЫЗОВ
- У России много бед. Дураки, дороги, воруют... Главная беда в чем?
- Смута и разрушенность общенационального сознания. Смута не в том, что хаос в экономике, а в том, что нет целей и ценностей национального бытия, нет смысла собственной исторической жизни. Если бы этот смысл был найден, то и демографическая катастрофа приостановилась. Потому что народ, который живет с ощущением вытеснения на обочину мировой истории, утрачивает инстинкт продолжения жизни исторической. Мы превращаемся в народононаселение, совокупность граждан с отметкой в паспорте. Это уже не нация, а территория. Это материал для исторических проектов других. Идет борьба за российское наследство - и за геополитическое, и за ресурсы, и за население, ее низкооплачиваемую, по-восточному, но квалифицированную рабочую силу.
- Вы расцениваете события, происходящие в России и на ее подступах как антихристианский вызов? Или, как говорится, ничего личного - всего лишь бизнес...
- То, что наступление на славянство идет, то это точно. Отрыв Киева от Москвы - вековая мечта латинства. Или другой пример: фрагментация православного славянства на Балканах... Европа рукоплескала тому, что сделали с сербами, якобы потому что это был последний оплот тоталитарного коммунизма. Но коммунизм в конце ХХ века был уже никому не опасен, в том числе и Западной Европе, в силу его полной непривлекательности. Сербия была, прежде всего, антиатлантическим, антинатовским анклавом в тылу НАТО. А европейцы, когда громили сербов, проявили свое презрение и отторжение именно православного славянства.
- Демонизация Запада - часть русского исторического опыта и национального сознания - со времен Александра Невского?
- Не надо демонизировать никого, но надо понимать и чувствовать его отношение к нам. Западная Европы мнит, что она и есть истинная хранительница веры. Это старый мировой вопрос между славянским типом и западным, дилемма "Россия и Европа". Православные страны, прежде всего Россия как главный продукт православного исторического творчества, по-иному, нежели чем другие государства, ответили на главный вопрос Евангелия о власти и хлебе и родили разный исторический опыт. Я не склонна демонизировать Запад...
- Тем более, что с Западом нас все же связывает куда большее, чем с Востоком...
- Если и говорить о нашем родстве с Западом, то на самом деле мы действительно братья, одна цивилизация. Но только сближает нас не американская конституция, а "Отче наш..." и Нагорная проповедь. Европа есть порождение христианского, романо-германского духа и все ее величие и культура были рождены в пламенном желании утвердить Христову истину. И я знаю, как много людей и сейчас на Западе пытаются жить христианской жизнью, бунтуют против тотального уничтожения христианских понятий. Много консерваторов с симпатией относятся к нашей стране и считают, что Россия еще имеет шанс что-то сказать миру.
ВЕЛИКА РОССИЯ...
- Какой смысл уничтожать Россию?
- Россия слишком велика. И она в состоянии бросить вызов универсальному либеральному мировому проекту под глобальным управлением. Если бы православие исповедовала крошечная комариная точка на земном шаре, это бы не имело значения. А Россия со всей ее культурой, с собственным самостоятельным поиском, иногда ошибочным и греховным, - уже серьезная альтернатива этому проекту. Тем более, сейчас, когда Китай и Индия опровергают миф о том, что только тотальная вестернизация может привести к развитию и росту. А это уже не просто экономический соперник, это уже крах мирового либерального проекта. На таком фоне судьба России крайне важна.
- Вопрос выбора между Востоком и Западом по-прежнему актуален для России. С кем нам предпочтительнее сотрудничать?
- Александр Невский прекрасно ответил на этот вопрос. Он дипломатическое искусство обратил к Востоку, абсолютно не собираясь его "выбирать", но твердость и меч противопоставил всем экспансионистским поползновениям Запада. Восток в его представлении был способен принести рабство телу, но не душе. А Запад при его доминировании приносит рабство и телу, и душе. Душа народная осталась свободной. В результате освободилась Россия и от Запада, и от Востока. И стала Россией.
- Может быть, России вообще никто не нужен и стоит изолироваться, отгородиться старым, добрым, надежным и проверенным "железным занавесом"?
- Тотальная изоляция губительная для России. Но также вредоносно и ее насильственное обезличивание, к чему призывают наши либералы. Вопрос вопросов: модернизация без тотальной вестернизации. Вот те узкие врата, через которые мы должны пройти, работая и с Западом, и с Востоком. Для Востока мы всегда будем Западом, а для Запада мы всегда будем Востоком. Мы слишком большая величина, чтобы ставить себя перед такой упрощенной дилеммой. А Западу пора признать, что мир и мировое сообщество - это все без изъятия мировые культуры и цивилизации. И устав ООН, глава 1 "Цели и принципы" - это отразил. Там утверждается суверенное равенство всех субъектов мирового общения. Это значит, что общество религиозное, и общество секулярно-либеральное, абсолютно равночестны перед лицом международного права и между ними нет отношений низшего и высшего, прогрессивного и отсталого.
Беседовала Оксана ПОЛОНСКАЯ
ДОСЬЕ
Наталья Алексеевна Нарочницкая, доктор исторических наук, президент Фонда исторической перспективы, зампредседателя думского комитета по международным отношениям и член фракции "Родина". Родилась и выросла в научной московской семье (отец - академик А.Л.Нарочницкий, научный руководитель издания дипломатических документов внешней политики России XIX века), где учили языкам, балету и игре на фортепиано. Баллады Шиллера она знала наизусть раньше, чем "Слово о полку Игореве".
Нарочницкая с отличием окончила МГИМО, получив диплом специалиста по США, Германии и общим проблемам и тенденциям международных отношений. Работала в Секретариате ООН в Нью-Йорке. Автор фундаментальных работ по внешней политике России, проблемам совмещения русского национально-государственного сознания с философией западноевропейского либерализма. Выступает за сохранение государствами суверенитета, против глобализации и диктата наднациональных идеологических, финансовых и военных механизмов, которые не без оснований рассматривают сильную Россию как единственного препятствия на пути сил, стремящихся к мировому господству. По своим убеждениям - открытый приверженец державной государственности. Автор книг "Россия и русские в мировой истории" и "За что и с кем мы воевали". Опытный полемист. Владеет английским, немецким, французским и испанским языками.
