Здравствуйте, в студии Александр Сартов и программа "Горячая тема" на радиостанции "Русский край". Этот выпуск нашей программы выходит в эфир на следующий день после государственного праздника - Дня независимости России, или, как теперь его чаще называют, Дня России. Государственные праздники - важная составляющая часть жизни любого народа, любого общества. В идеале народ должен праздновать действительно важные и значимые для него события, так сказать, "великие вехи", оставившие след в его жизни. Празднуют то, что является предметом радости и гордости. Было бы странно, если бы объектом празднования стало событие незначительное, не сыгравшее в жизни данного общества никакой роли. Ещё более странно, когда празднуют то, что праздновать, в общем-то, не стоит, скорее наоборот. А какое, собственно, событие, ежегодно отмечаем мы, граждане России, 12 июня?
Как известно, история этого праздника уходит в 1990 год. Тогда новоизбранный Съезд народных депутатов принял так называемую декларацию о государственном суверенитете России. То было смутное время распада Советского Союза. В союзных республиках приходили к власти националистические группировки. Под лозунгами борьбы с "колониализмом" и "диктатом" центра - то есть Кремля - они принимали подобные "декларации о суверенитете", явочным порядком присваивая себе значительную долю властных полномочий. Для одурманенного демагогией населения этих республик понятия "Москва" и "Россия" были синонимами. Жители России, то есть мы с вами, националистической пропагандой преподносились как колониалисты, не дающие развиваться союзным республикам и всячески подавляющие их "свободолюбивые порывы". В этих условиях многие депутаты российского Верховного Совета стремились любой ценой доказать окружающему миру, что они не причастны к политике союзного руководства во главе с Михаилом Горбачёвым.
Ситуация осложнялась тем, что к руководству Верховным Советом России пришёл Борис Ельцин - человек, питавший глубокую личную неприязнь к Горбачёву. Известно, что ещё в 1987 году Ельцин - первый секретарь Московского горкома КПСС - оказался отстранён от этого поста и перемещён на малозначительную должность председателя Государственного комитета по строительству. Высшему руководству партии и государства явно были не по душе неприкрытые попытки Бориса Николаевича выбиться из "генеральной линии" и достичь высшей власти путём зарабатывания дешёвого авторитета у населения. Тогда Ельцин, как мы помним, демонстративно ездил на работу - в горком - на троллейбусе и делал широковещательные, но ничего не значащие на деле заявления о "борьбе с привилегиями". Вот Горбачёв и переместил его с одного из высших постов в государстве, отправив "хорошенько подумать" в Госстрой. В следующем году на всю страну прогремели слова, произнесённые на Девятнадцатой партийной конференции Егором Лигачёвым: "Ты не прав, Борис!" Но затаивший злобу Ельцин уже не связывал свою будущую судьбу с "родной партией" и её мнениями и оценками. Когда в 1989 году были проведены "полусвободные" выборы народных депутатов СССР, Борис Николаевич уже открыто перешёл в оппозицию.
Игра была беспроигрышная: население, окончательно потерявшее доверие к власти, принимало любого оппозиционера "на ура" по определению: просто потому, что он оппозиционер. Даже "издержки", связанные с неискоренимыми вредными привычками новоявленного "народного заступника" (пьяные "гастроли" по Соединённым Штатам в 89-м или знаменитый "полёт в ручей в мешке из-под вьетнамского риса" где-то в подмосковной дачной местности годом позже) публикой воспринимались не иначе, как "провокации КГБ". Тупой и ограниченный алкоголик, на любых постах остававшийся всё тем же секретарём свердловского обкома партии, уверенно шёл к власти, громко повторяя заученную скороговорку про "демократию, реформы и борьбу с привилегиями".
Декларация о государственном суверенитете России 12 июня 1990 года стала гигантской личной победой Ельцина в его войне за власть с Горбачёвым. Конечно, России и её народу этот "суверенитет" не принёс ничего, зато Ельцин мог торжествовать. Совершенно абсурдная декларация, принятая в стремлении "не отстать от других" союзных республик, подчёркивала "новую реальность": у союзного руководства больше не оставалось "своей территории" - все республики стали "суверенны", даже становой хребет единого государства - Россия. Советский Союз в одночасье свёлся к нескольким центральным учреждениям, власть которых терпели "постольку поскольку". Было очевидно, что эти, не имеющие реальной базы, "центральные органы" долго не просуществуют. Эйфория саморазрушения плюс советская привычка голосовать "все, как один" дали поразительные результаты: против было подано всего шесть (!) голосов. Пройдёт немного времени, и большинство российских депутатов схватятся за головы, увидев плоды своего стремления "действовать в духе современности", но будет поздно.
Вторично 12 июня стало звёздным часом Ельцина через год, когда в этот же самый день он выиграл выборы на пост первого президента Российской Федерации. Неудивительно, что, достигнув вожделенной высшей власти, Борис Николаевич не преминул объявить свой личный праздник государственным. Как в момент принятия декларации, так и в момент оглашения указа о введении нового праздника раздавались недоумённые голоса: какой суверенитет, от кого независимость? Независимость бывает от кого-то или чего-то, а если такой объект отсутствует в принципе, то какой смысл имеет эта декларация, и что же мы ежегодно празднуем? Независимость от статуса великой державы, от самоуважения и уважения соседними народами, от бесплатного здравоохранения, качественного образования, права на труд и жильё, обороноспособности? Суверенитет от миллионов русских людей, брошенных на расправу этнократическим режимам в бывших союзных республиках?
Не секрет, что в последнее столетие России катастрофически не везло с праздниками. Кроме действительно общенародно значимого Дня Победы 9 мая - сплошные курьёзы. Сначала захватившие власть большевики штыками и распоряжениями навязали покорённому населению свои понятия о том, по каким поводам ежегодно уместно "всенародно ликовать". Мало кто знает, что "победа молодой Красной Армии над немецкими войсками 23 февраля 1918 года под Псковом и Нарвой" - чистейший обман. Как раз в эти дни немцы благополучно разбили красных и заняли оба населённых пункта - и Псков, и Нарву. То есть, под видом победы, празднуется поражение. Мало кто знает, что существует две версии того, почему именно 8 марта было предложено пламенной революционеркой Кларой Цеткин в качестве "международного женского дня". Согласно первой, на этих днях в Древнем Риме отмечался профессиональный праздник тамошних проституток. Согласно второй, празднование 8 марта уходит корнями в иудейский религиозный праздник Пурим, центральной фигурой которого, как известно, была женщина - Эсфирь. Оставляя "за кадром" щекотливый вопрос о, так сказать, национальном происхождении русской революции, хочется только спросить: нам-то что здесь праздновать, люди добрые? Подумайте хорошенько!
Более-менее понятно и логично было празднование 7 ноября - дня прихода к власти правящей партии. Кстати, вполне современно и в духе времени, даже в чём-то соответствует современной практике некоторых демократических государств. Вон, Ющенко учредил орден в честь удачного завершения оранжевого переворота и наградил наиболее значимых его участников - украинских, и, главное, зарубежных. Саакашвили пошёл ещё дальше: захватив власть в Грузии, ничтоже сумняшеся заменил государственный флаг флагом своего политического движения - и ничего, как говорят либералы, "пипл хавает". Понятно, что и большевики, и мало чем от них отличающиеся в смысле морали постсоветские национал-либералы имели перед глазами передовой французский пример. Не секрет, что праздники и государственная символика Франции имеет свои корни в двухсотлетней давности событиях Великой французской революции. Но есть одна существенная разница: во французском обществе имеется консенсус в оценке тех событий как положительных для развития нации. У нас же, кажется, совсем наоборот.
В этой связи понятна и логична и отмена празднования годовщины октябрьского переворота - ведь большевики давно уже не у власти. Так у нас и Ельцин, слава Богу, давно на пенсии - почему же мы ежегодно отмечаем день его личного успеха как государственный праздник? Или мы забыли, каких потерь стоила стране и народу эта личная победа Бориса Николаевича? Нынешней российской власти хорошо бы понять одну простую истину: весь её авторитет в обществе зиждется на - пусть робком и непоследовательном, но, всё же - отходе от ельцинской идеологии развала и разрушения основ российской жизни, на возвращении в нашу жизнь понятий державности и национального интереса, а вовсе не на клятвах в приверженности "демократическим ценностям". Когда вчера россияне смотрели выпуски новостей, главным для них было вручение президентом государственных премий достойнейшим людям нашей страны, а вовсе не участие его - президента - в открытии памятника Собчаку!
На рубеже 80-90-х годов Игорь Тальков, помнится, замечательно спел про 7 ноября: "...победу в войне - над собой - отмечает народ..." 7 ноября больше нет, зато есть 12 июня - с тем же самым смыслом. Не пора ли избавляться от сомнительного наследия?
Это был Александр Сартов с передачей "Горячая тема" на радиостанции "Русский край".
Как известно, история этого праздника уходит в 1990 год. Тогда новоизбранный Съезд народных депутатов принял так называемую декларацию о государственном суверенитете России. То было смутное время распада Советского Союза. В союзных республиках приходили к власти националистические группировки. Под лозунгами борьбы с "колониализмом" и "диктатом" центра - то есть Кремля - они принимали подобные "декларации о суверенитете", явочным порядком присваивая себе значительную долю властных полномочий. Для одурманенного демагогией населения этих республик понятия "Москва" и "Россия" были синонимами. Жители России, то есть мы с вами, националистической пропагандой преподносились как колониалисты, не дающие развиваться союзным республикам и всячески подавляющие их "свободолюбивые порывы". В этих условиях многие депутаты российского Верховного Совета стремились любой ценой доказать окружающему миру, что они не причастны к политике союзного руководства во главе с Михаилом Горбачёвым.
Ситуация осложнялась тем, что к руководству Верховным Советом России пришёл Борис Ельцин - человек, питавший глубокую личную неприязнь к Горбачёву. Известно, что ещё в 1987 году Ельцин - первый секретарь Московского горкома КПСС - оказался отстранён от этого поста и перемещён на малозначительную должность председателя Государственного комитета по строительству. Высшему руководству партии и государства явно были не по душе неприкрытые попытки Бориса Николаевича выбиться из "генеральной линии" и достичь высшей власти путём зарабатывания дешёвого авторитета у населения. Тогда Ельцин, как мы помним, демонстративно ездил на работу - в горком - на троллейбусе и делал широковещательные, но ничего не значащие на деле заявления о "борьбе с привилегиями". Вот Горбачёв и переместил его с одного из высших постов в государстве, отправив "хорошенько подумать" в Госстрой. В следующем году на всю страну прогремели слова, произнесённые на Девятнадцатой партийной конференции Егором Лигачёвым: "Ты не прав, Борис!" Но затаивший злобу Ельцин уже не связывал свою будущую судьбу с "родной партией" и её мнениями и оценками. Когда в 1989 году были проведены "полусвободные" выборы народных депутатов СССР, Борис Николаевич уже открыто перешёл в оппозицию.
Игра была беспроигрышная: население, окончательно потерявшее доверие к власти, принимало любого оппозиционера "на ура" по определению: просто потому, что он оппозиционер. Даже "издержки", связанные с неискоренимыми вредными привычками новоявленного "народного заступника" (пьяные "гастроли" по Соединённым Штатам в 89-м или знаменитый "полёт в ручей в мешке из-под вьетнамского риса" где-то в подмосковной дачной местности годом позже) публикой воспринимались не иначе, как "провокации КГБ". Тупой и ограниченный алкоголик, на любых постах остававшийся всё тем же секретарём свердловского обкома партии, уверенно шёл к власти, громко повторяя заученную скороговорку про "демократию, реформы и борьбу с привилегиями".
Декларация о государственном суверенитете России 12 июня 1990 года стала гигантской личной победой Ельцина в его войне за власть с Горбачёвым. Конечно, России и её народу этот "суверенитет" не принёс ничего, зато Ельцин мог торжествовать. Совершенно абсурдная декларация, принятая в стремлении "не отстать от других" союзных республик, подчёркивала "новую реальность": у союзного руководства больше не оставалось "своей территории" - все республики стали "суверенны", даже становой хребет единого государства - Россия. Советский Союз в одночасье свёлся к нескольким центральным учреждениям, власть которых терпели "постольку поскольку". Было очевидно, что эти, не имеющие реальной базы, "центральные органы" долго не просуществуют. Эйфория саморазрушения плюс советская привычка голосовать "все, как один" дали поразительные результаты: против было подано всего шесть (!) голосов. Пройдёт немного времени, и большинство российских депутатов схватятся за головы, увидев плоды своего стремления "действовать в духе современности", но будет поздно.
Вторично 12 июня стало звёздным часом Ельцина через год, когда в этот же самый день он выиграл выборы на пост первого президента Российской Федерации. Неудивительно, что, достигнув вожделенной высшей власти, Борис Николаевич не преминул объявить свой личный праздник государственным. Как в момент принятия декларации, так и в момент оглашения указа о введении нового праздника раздавались недоумённые голоса: какой суверенитет, от кого независимость? Независимость бывает от кого-то или чего-то, а если такой объект отсутствует в принципе, то какой смысл имеет эта декларация, и что же мы ежегодно празднуем? Независимость от статуса великой державы, от самоуважения и уважения соседними народами, от бесплатного здравоохранения, качественного образования, права на труд и жильё, обороноспособности? Суверенитет от миллионов русских людей, брошенных на расправу этнократическим режимам в бывших союзных республиках?
Не секрет, что в последнее столетие России катастрофически не везло с праздниками. Кроме действительно общенародно значимого Дня Победы 9 мая - сплошные курьёзы. Сначала захватившие власть большевики штыками и распоряжениями навязали покорённому населению свои понятия о том, по каким поводам ежегодно уместно "всенародно ликовать". Мало кто знает, что "победа молодой Красной Армии над немецкими войсками 23 февраля 1918 года под Псковом и Нарвой" - чистейший обман. Как раз в эти дни немцы благополучно разбили красных и заняли оба населённых пункта - и Псков, и Нарву. То есть, под видом победы, празднуется поражение. Мало кто знает, что существует две версии того, почему именно 8 марта было предложено пламенной революционеркой Кларой Цеткин в качестве "международного женского дня". Согласно первой, на этих днях в Древнем Риме отмечался профессиональный праздник тамошних проституток. Согласно второй, празднование 8 марта уходит корнями в иудейский религиозный праздник Пурим, центральной фигурой которого, как известно, была женщина - Эсфирь. Оставляя "за кадром" щекотливый вопрос о, так сказать, национальном происхождении русской революции, хочется только спросить: нам-то что здесь праздновать, люди добрые? Подумайте хорошенько!
Более-менее понятно и логично было празднование 7 ноября - дня прихода к власти правящей партии. Кстати, вполне современно и в духе времени, даже в чём-то соответствует современной практике некоторых демократических государств. Вон, Ющенко учредил орден в честь удачного завершения оранжевого переворота и наградил наиболее значимых его участников - украинских, и, главное, зарубежных. Саакашвили пошёл ещё дальше: захватив власть в Грузии, ничтоже сумняшеся заменил государственный флаг флагом своего политического движения - и ничего, как говорят либералы, "пипл хавает". Понятно, что и большевики, и мало чем от них отличающиеся в смысле морали постсоветские национал-либералы имели перед глазами передовой французский пример. Не секрет, что праздники и государственная символика Франции имеет свои корни в двухсотлетней давности событиях Великой французской революции. Но есть одна существенная разница: во французском обществе имеется консенсус в оценке тех событий как положительных для развития нации. У нас же, кажется, совсем наоборот.
В этой связи понятна и логична и отмена празднования годовщины октябрьского переворота - ведь большевики давно уже не у власти. Так у нас и Ельцин, слава Богу, давно на пенсии - почему же мы ежегодно отмечаем день его личного успеха как государственный праздник? Или мы забыли, каких потерь стоила стране и народу эта личная победа Бориса Николаевича? Нынешней российской власти хорошо бы понять одну простую истину: весь её авторитет в обществе зиждется на - пусть робком и непоследовательном, но, всё же - отходе от ельцинской идеологии развала и разрушения основ российской жизни, на возвращении в нашу жизнь понятий державности и национального интереса, а вовсе не на клятвах в приверженности "демократическим ценностям". Когда вчера россияне смотрели выпуски новостей, главным для них было вручение президентом государственных премий достойнейшим людям нашей страны, а вовсе не участие его - президента - в открытии памятника Собчаку!
На рубеже 80-90-х годов Игорь Тальков, помнится, замечательно спел про 7 ноября: "...победу в войне - над собой - отмечает народ..." 7 ноября больше нет, зато есть 12 июня - с тем же самым смыслом. Не пора ли избавляться от сомнительного наследия?
Это был Александр Сартов с передачей "Горячая тема" на радиостанции "Русский край".
