Впечатление от известия о смерти в Гаагской тюрьме Слободана Милошевича одно: запредельная трусость этой очевидно спланированной и преднамеренной акции. Как слабы должны быть позиции обвинителей, чтобы желать любым способом избавиться от непокорного лидера! Как отвратителен и глуп сопровождающий следствие официоз: вхождения в зал, церемонные усаживания десятков красно-черных судейских сутан, напыщенные слова, вымуштрованный караул конвоиров, размеренный, как часы, ежедневный тюремный порядок - если развязка в итоге оказывается такой пошлой и грубой!
Яд или медикаментозная провокация сердечного приступа... Что это, как не сведение счетов в самом примитивном бандитском духе?.. Для чего огромной, откормленной, действующей с размахом и помпой махине убивать человека, который и без того находится в полном ее распоряжении, закрыт в одиночную камеру и 24 часа в сутки пребывает в виду у видеокамер? Какую угрозу может представлять тот, которому запрещены любые контакты, чей процесс в трибунале проходит в закрытом, если не сказать секретном режиме, чьи заявления, как и показания свидетелей, не выходят из стен заседаний?
Объективно, из всех вариантов развития событий то, что произошло 11 марта в Схевенингене, небольшом городке под Гаагой, является наихудшим для обвинителей. "Случилось то, что не должно было произойти", - признается немецкая Берлинер Альгемайне. НАТОвскому "правосудию" не удалось прийти к своему плотоядному триумфу, отныне на трибунал падает тень подозрений в насильственном характере смерти Слобо. При всем старании политиков и экспертов негативный след в этом деле не удастся развеять. Ведь еще несколько дней назад с предупреждениями о возможном убийстве выступил другой Милошевич, Борис. Сам же подследственный накануне кончины передал письмо в адрес российского МИД, где сообщал: против его здоровья ведется широкомасштабная провокация.
Совпадением нельзя считать и другую загадочную смерть: всего неделя прошла с того времени, как здесь же, в Схевенингене, при загадочных обстоятельствах расстался с жизнью главный свидетель по обвинению в этнических чистках в Сребренице, бывший президент Сербской Краины Милан Бабич. Четыре года длилось следствие, на котором были заслушаны показания в общей сложности 300 лиц. Но веских доказательств вины Слободана Милошевича не удавалось найти ни по одному из 66 предъявленных ему пунктов обвинения. Свидетельствовать против него принуждали многих. Прокурор Джеффри Найс кнутом и пряником пытался тянуть показания из ближайшего сподвижника югославского президента Раде Марковича. Самолично Найс вел переговоры с бывшим главой службы безопасности, отбывающим срок в белградской тюрьме, предлагая переезд в любую из стран Запада и смену документов в обмен на показания против Милошевича. Маркович был непреклонен. Свободу в обмен на предательство предпочел Бабич. Увы, для того, чтоб остаться жестоко обманутым: трибунал осудил его на 12-летний срок.
Остается догадываться, заставили ли Милана Бабича уйти из жизни как неугодного и опасного свидетеля, который был готов в ярости рассказать всему миру об истинной подоплеке дела Милошевича, или к петле висельника его подтолкнули муки Иудина позора. Факт остается фактом: победители и хозяева парада пронизаны паническим страхом и пребывают в еще более шатком положении, нежели их жертвы.
Скорее всего, речь идет о какой-нибудь обострившейся закулисной борьбе за влияние, от которой могли пострадать первые лица трибунала и его политические покровители. Не исключено, что в ближайшее время мы станем свидетелями того, как Карле дель Понте, генеральному прокурору, подыщут другую "ответственную работу". Однако, важна принципиальная связь смерти Милошевича и деятельности т.н. "международного правосудия". За ширмой разрекламированного, с тщательностью обставленного разбирательства стоят обыкновенные убийцы и отравители. Всей мощи глобальной империи не хватает на то, чтоб институты его сумели сработать "по-чистому", хотя бы для внешнего взгляда. Дурному театру, который в последние годы проводит гастроли в Гааге, оказалось недостаточно простых подтасовок и мощи медийного рупора, чтоб организовать показательное шоу с вынесением приговора в адрес "кровавого балканского диктатора".
Согласимся, наверняка что-то неладно в пружинах и шестернях нового миропорядка, если решительность, ум, верность национальному чувству единственного человека, вышедшего сражаться против целого сонмища, заводят в тупик обвинение, пропаганду, верхи западных стран. Смерть Слобо грозит перевернуть общественное мнение в направлении переосмысления югославской трагедии, ибо ни один человек в здравом рассудке не признает убийство обвиняемого судьями свидетельством их правоты и победы. В таком смысле конец Милошевича приобретает вид исключительной по своей силе адвокатуры и говорит лучше, чем сотни и тысячи слов, произносимых перед судом в свое оправдание.
Сегодня усилия главарей и пособников умерщвления направлены на то, чтоб остановить развал начатого бесчестного предприятия. Дель Понте клянется перед всеми, что не желала смерти для подсудимого, но больше была заинтересована в доведении процесса до приговора. Солана со своей стороны предвидит бурю в Белграде и обещает подыскать тем, на кого некогда отдавал приказ сбросить бомбы, "подходящее место в семье европейских народов".
Неизвестно, как долго еще над Европой висеть удушающему мраку и под пустой звон правозащитной риторики совершаться прямым надругательствам над памятью и смыслом. Однако, никчемность мифического "демократического процесса" и завываний по поводу "человечности" ясно видна в эти дни. Одна газета либеральных взглядов, отнюдь не солидаризируясь с Милошевичем, все же нашла в себе силы признать: "ради такого стоит жить и умереть". Смерть Слобо вселяет уверенность, что век химеры недолог, и, открывшись в Гааге, трещина в конечном итоге вырастет в пропасть, в которую, оступившись, отправятся нынешние триумфаторы и их склизкая власть.
Яд или медикаментозная провокация сердечного приступа... Что это, как не сведение счетов в самом примитивном бандитском духе?.. Для чего огромной, откормленной, действующей с размахом и помпой махине убивать человека, который и без того находится в полном ее распоряжении, закрыт в одиночную камеру и 24 часа в сутки пребывает в виду у видеокамер? Какую угрозу может представлять тот, которому запрещены любые контакты, чей процесс в трибунале проходит в закрытом, если не сказать секретном режиме, чьи заявления, как и показания свидетелей, не выходят из стен заседаний?
Объективно, из всех вариантов развития событий то, что произошло 11 марта в Схевенингене, небольшом городке под Гаагой, является наихудшим для обвинителей. "Случилось то, что не должно было произойти", - признается немецкая Берлинер Альгемайне. НАТОвскому "правосудию" не удалось прийти к своему плотоядному триумфу, отныне на трибунал падает тень подозрений в насильственном характере смерти Слобо. При всем старании политиков и экспертов негативный след в этом деле не удастся развеять. Ведь еще несколько дней назад с предупреждениями о возможном убийстве выступил другой Милошевич, Борис. Сам же подследственный накануне кончины передал письмо в адрес российского МИД, где сообщал: против его здоровья ведется широкомасштабная провокация.
Совпадением нельзя считать и другую загадочную смерть: всего неделя прошла с того времени, как здесь же, в Схевенингене, при загадочных обстоятельствах расстался с жизнью главный свидетель по обвинению в этнических чистках в Сребренице, бывший президент Сербской Краины Милан Бабич. Четыре года длилось следствие, на котором были заслушаны показания в общей сложности 300 лиц. Но веских доказательств вины Слободана Милошевича не удавалось найти ни по одному из 66 предъявленных ему пунктов обвинения. Свидетельствовать против него принуждали многих. Прокурор Джеффри Найс кнутом и пряником пытался тянуть показания из ближайшего сподвижника югославского президента Раде Марковича. Самолично Найс вел переговоры с бывшим главой службы безопасности, отбывающим срок в белградской тюрьме, предлагая переезд в любую из стран Запада и смену документов в обмен на показания против Милошевича. Маркович был непреклонен. Свободу в обмен на предательство предпочел Бабич. Увы, для того, чтоб остаться жестоко обманутым: трибунал осудил его на 12-летний срок.
Остается догадываться, заставили ли Милана Бабича уйти из жизни как неугодного и опасного свидетеля, который был готов в ярости рассказать всему миру об истинной подоплеке дела Милошевича, или к петле висельника его подтолкнули муки Иудина позора. Факт остается фактом: победители и хозяева парада пронизаны паническим страхом и пребывают в еще более шатком положении, нежели их жертвы.
Скорее всего, речь идет о какой-нибудь обострившейся закулисной борьбе за влияние, от которой могли пострадать первые лица трибунала и его политические покровители. Не исключено, что в ближайшее время мы станем свидетелями того, как Карле дель Понте, генеральному прокурору, подыщут другую "ответственную работу". Однако, важна принципиальная связь смерти Милошевича и деятельности т.н. "международного правосудия". За ширмой разрекламированного, с тщательностью обставленного разбирательства стоят обыкновенные убийцы и отравители. Всей мощи глобальной империи не хватает на то, чтоб институты его сумели сработать "по-чистому", хотя бы для внешнего взгляда. Дурному театру, который в последние годы проводит гастроли в Гааге, оказалось недостаточно простых подтасовок и мощи медийного рупора, чтоб организовать показательное шоу с вынесением приговора в адрес "кровавого балканского диктатора".
Согласимся, наверняка что-то неладно в пружинах и шестернях нового миропорядка, если решительность, ум, верность национальному чувству единственного человека, вышедшего сражаться против целого сонмища, заводят в тупик обвинение, пропаганду, верхи западных стран. Смерть Слобо грозит перевернуть общественное мнение в направлении переосмысления югославской трагедии, ибо ни один человек в здравом рассудке не признает убийство обвиняемого судьями свидетельством их правоты и победы. В таком смысле конец Милошевича приобретает вид исключительной по своей силе адвокатуры и говорит лучше, чем сотни и тысячи слов, произносимых перед судом в свое оправдание.
Сегодня усилия главарей и пособников умерщвления направлены на то, чтоб остановить развал начатого бесчестного предприятия. Дель Понте клянется перед всеми, что не желала смерти для подсудимого, но больше была заинтересована в доведении процесса до приговора. Солана со своей стороны предвидит бурю в Белграде и обещает подыскать тем, на кого некогда отдавал приказ сбросить бомбы, "подходящее место в семье европейских народов".
Неизвестно, как долго еще над Европой висеть удушающему мраку и под пустой звон правозащитной риторики совершаться прямым надругательствам над памятью и смыслом. Однако, никчемность мифического "демократического процесса" и завываний по поводу "человечности" ясно видна в эти дни. Одна газета либеральных взглядов, отнюдь не солидаризируясь с Милошевичем, все же нашла в себе силы признать: "ради такого стоит жить и умереть". Смерть Слобо вселяет уверенность, что век химеры недолог, и, открывшись в Гааге, трещина в конечном итоге вырастет в пропасть, в которую, оступившись, отправятся нынешние триумфаторы и их склизкая власть.
