АВЕРЬЯНОВ В.В.: Мы уезжаем от вас с большим количеством ценных пометок, дополнений, замечаний, с подаренными книжками, которые я начал листать и уже вижу в них много пищи для размышлений и дальнейшей работы. В этом смысле всем вам низкий поклон, всем, кто выступил, кто уделил внимание нашей работе. В то же время возник некий соблазн начать указывать пальцем на какие-то вещи, которые есть в "Русской доктрине", но которые, может быть, были не прочитаны, не увидены, не поняты. В тоже время я понимаю, что в каком-то смысле не ваша вина, что вы не смогли внимательно прочитать доктрину. Действительно, тираж 500 экземпляров разошелся крайне быстро, и у вас в Питере было всего лишь несколько экземпляров. Мы ожидаем основной тираж, он будет достаточно большим и после этого можно будет выложить наш труд в Интернете, потому что пока есть некие формальные обязательства перед фондом "Русский предприниматель", который издает "Доктрину". Как вы понимаете, пока этот вопрос не так легко разрешить.
КОБЯКОВ А.Б.: На самом деле, если фонд в ближайшее время не найдет средств на полноценное издание "Русской доктрины", у нас не будет другого выхода, кроме как взломать ситуацию и самим опубликовать этот труд на открытых ресурсах, тем более, что сейчас такие возможности имеются. Но поймите нас правильно, мы бы не хотели взрывать ситуацию таким образом, здесь не все так однозначно, хотя мы очень переживаем по этому поводу. Изначально предполагалось, что уже в ноябре будет осуществлен окончательный тираж, причем планировалось красочное цветное издание. В начале декабря должна была состояться московская презентация, и даже было запланировано место - Красная площадь, дом N 1, Исторический музей, - но, увы, не сложилось. Сейчас мы надеемся (хотя этого никто не гарантирует), что к концу января основной тираж "Русской доктрины" будет осуществлен.
АВЕРЬЯНОВ В.В.: Еще раз повторю, что я не буду открывать "Доктрину" и цитировать какие-то места из нее, где, как мне кажется, содержатся ответы на многие поставленные вами вопросы. Но я перечислю несколько тем и коротко освящу их понимание нами. Сейчас собралось несколько десятков людей, которые так или иначе соприкоснулись с "Доктриной", высказались, в том числе озвучив мысли, с которыми мы согласиться не можем. Но я хотел бы акцентировать внимание на трех вещах, о которых больше всего сегодня говорилось, и которые больше всего вызывают желание возразить. Самая узловая, главная тема - это симфонии властей, тема союза государства и Церкви. Я чувствую определенную ответственность за это тему. Я очень хорошо знаю, где в тексте эта тема звучит явно, где косвенно. Я со всей ответственностью могу сказать: эта тема в "Доктрине" представлена, хотя представлена, может быть и недостаточно. Но это, опять таки, с какой колокольни посмотреть.
Во-первых, она представлена религиозно-философски. В "Русской доктрине" есть часть - "Духовно-политическая нация", и в первых ее главах излагается представление о синхронии государственного и церковного начала. То есть, если мы будем говорить о религиозно-философском, о теоретическом, богословском аспекте, то в "Доктрине" он нашел достаточное отражение. Далее, переходя к тому, что характерно для самой "Доктрины" как программного документа. Есть ли здесь какой-то разрыв между этим религиозно-философским идеалом и предлагаемой программой? Да, такой разрыв есть. Но это объективный разрыв, он объективно существует. Он существует и в поле обсуждения нашей общественности, он существует просто в природе вещей.
И поэтому, когда Сергей Михайлович Григорьев сказал, что мы всего лишь констатировали, что Церковь отделена от государства, что государство должно быть светским, здесь, видимо, сказался недостаток времени для ознакомления с текстом "Доктрины", потому что там сказано, что на данный момент государство должно оставаться светским, при этом оно, равно как и нация, должно открыть себе путь к тому, чтобы перестать быть таковым. И это должно быть закреплено в законодательных актах, то есть, указан динамический путь эволюции к этому идеалу. Конкретные механизмы, рычаги не прописаны - это действительно та лакуна, которая объективно существует, если вы нам поможете ее заполнить, мы будем вам очень благодарны. В этой главе приведены даже конкретные примеры существования конфессиональных государств: Таиланда, Израиля и так далее. И такая постановка для России вполне возможна, приемлема и уместна.
КОБЯКОВ А.Б.: В "Доктрине" так и сказано - уместна. Сказано, правда, аккуратно, в качестве предварительной установки Мы говорим и то, что модель светского государства представляется на данный момент оптимальной, но в перспективе постановка этого вопроса стоит гораздо более высокая. Я сегодня не хотел цитировать "Доктрину", а между тем, это сразу сняло бы многие упреки. Процитирую хотя бы начало первой главы второй части под названием "Русский дух": "Русская доктрина провозглашает несомненным условием будущего возрождения и усиления России союз государства с Церковью и с другой стороны теснейший союз Церкви с обществом. Последнее даже еще важнее, поскольку в современных условиях Православие сможет решать социальные, политические и культурные задачи, опираясь на корпус активных во внешней жизни верующих, политически сплоченных, хорошо вооруженных идеологически и технологически, корпус которых можно условно назвать мирским фронтом. Государство должно подхватить инициативу Церкви, поддержать курс на духовную, моральную, политическую консолидацию народа?". Далее также выделено: "Нужно рассматривать Православие не как сегмент общественной жизни, но как силу тождественную самой национально-государственной традиции России". Поэтому мне странно, что упрек такого рода в адрес "Русской доктрины" сегодня вообще прозвучал.
АВЕРЬЯНОВ В.В.: И второй подобный момент, когда шла речь о религиозно-мессианском смысле русской истории, то здесь я тоже позволю себе не согласиться. Эта тема нашла отражение в доктрине, опять же в ее религиозно-философской части. Может, это звучит как оправдание, но я посчитал своим долгом сказать об этом. Что касается каких-то возможных камней преткновения, каких-то споров, вы знаете, не столько даже это вызывает противодействие, сколько вызывает желание уточнять.
Допустим, вы говорили о национализме, о реабилитации этой идеи. По существу, национализм сейчас слово ругательное в массовом сознании и прежде чем возрождать, нужно реабилитировать сначала даже само слово, тут мы согласны. Но "Доктрина" написана таким образом, чтобы она уже сегодня воспринималась в общественном сознании без не нужных нам эксцессов. Поэтому слово "национализм" мы употребляем редко, чаще используя словосочетание "национальное начало", а вместо слова "националист" мы говорим о носителе национального начала. Мы считаем, что это правильно, потому что, к сожалению, слово "национализм" многозначно, и многие события, которые происходят вокруг нас под эгидой национализма, носят диаметрально противоположный характер тому, что мы имеем в виду, говоря о национальном начале. Например, "оранжевая революция" на Украине, она же националистическая, а насколько мы можем говорить о том, что такие события и такой лозунг, отвечает тому, чего хотим мы? И вопросов подобных этому довольно много. Но мы действительно открыты для такого разговора, мы открыты к тому, чтобы получить ваши материалы, чтобы работать с вами, мы приглашаем вас, и будем очень благодарны, если вы это приглашение примите.
КОБЯКОВ А.Б.: Я хотел бы сказать, что когда мы говорим про русскую нацию и ставим вопрос о национализме, мы должны четко представлять, о каком национализме и о какой нации мы говорим. Если заявлять вопрос как "кровь или почва", то позиция авторов "Доктрины" - это, все-таки, почва, а не кровь. Вспомните Государыню Императрицу Екатерину Великую - она кто, русская или немка? Рюриковичи - они русские? Мы отнюдь не выступаем против национализма, но принципиально важно видеть, что является для русской нации основополагающим и с точки зрения ее формирования, и с точки зрения ее будущего.
БРАЖНИКОВ И.Л.: Напоследок, я хочу поблагодарить всех участников сегодняшнего Форума. На площадке ли "Русской доктрины" или еще на какой-то, но мы должны консолидировать наши силы. И наш сегодняшний разговор лишь подтвердил очевидность этих слов. Спасибо.
