"Перед прославлением Святых Царственных Мучеников... все зло, копившееся годами, казалось выползло наружу, оплотянилось до полной реальной его ощутимости, до боли...
О Детях (Царевиче и Царевнах), кажется, никто никогда не спорил.
О Государе спорили... О Государыне же не спорили, да и сейчас не говорят, словно забыли. Но, проходя мимо, нет-нет да и кинут грязью (причем часто те, кто числит себя почитателями Царственных Мучеников)... Прости, Государыня, не зная Тебя, мы не любили Тебя тогда, как следовало бы, как Ты того заслуживала. Мы не исполнили свой долг". С этих слов начинается новая книга о Царице-Мученице Александре Федоровне, подготовленная и составленная С.Фоминым.
Сразу же скажем, что задачу, сформулированную в предисловии - показать, что Царица была наиболее из всей Семьи подготовлена, к мученическому подвигу, всей своей жизнью подготовлена - книга вполне выполняет. В ней собраны воспоминания тех, кто был свидетелем подвига Императрицы на протяжении многих лет, - и семейного подвига Жены и Матери, и подвига сестры милосердия в годы войны, подвига Высочайшей благотворительницы, подвига молитвенницы и многоболезной страдалицы. Название "Скорбный Ангел" удачно объединяет все, собранные в книге тексты, потому что из них вырисовывается подлинно ангельская природа Государыни, почти нечеловеческая выдержка, терпение в тяжелейшие минуты жизни и, одновременно сострадательность, сердечность, неосуждение, даже палачей, даже тех, кто издевался над Ее Дочерьми. Читаешь свидетельства об этом самых разных людей и думаешь: человеку такое невозможно вытерпеть.
На вопрос как это становилось возможным, отвечают отрывки из писем и дневников самой Императрицы, которые тоже представлены в книге. Выразить их настроение можно (хотя это и дерзко, но более вместимых слов не найти) строчкой из тропаря преподобным: "От юности Христа возлюбила еси". Любовь к Богу, ко Христу разлита по всему "письменному наследию" Александру Федоровны. И она постоянно воплощалась в поступках. Недаром большую часть всего 900 страничного тома составляют воспоминания офицеров Царскосельских госпиталей, где работала Императрица, врачей и сестер милосердия, которые вместе с ней участвовали в операциях и послеоперационном уходе за ранеными.
Из этих воспоминаний мы узнаем, не только какой самоотверженной (при серьезной болезни сердца Она целые дни проводила в операционных, перевязочных и в больничных палатах) и квалифицированной сестрой милосердия была Государыня, но и узнаем о том, что такое настоящие верноподданнические чувства, - это не страх, не дань традиции, это - обожание.
"Слово это опошлено донельзя, и оно, пожалуй, не выражает все силы и глубины того чувства, которое мы питали к своим Августейшим Сестрам. Но, так как на человеческом языке не придумано еще другого слова, которое по смыслу могло бы точно выразить всю высшую силу симпатии к другому человеку, то я употребляю слово обожание в его благородном смысле.
В этом чувстве обожания соединилось все. Это было сложное чувство, которое едва ли поддавалось анализу. Здесь было и восторженное удивление, и сильная любовь, и глубокая благодарность" и готовность верно служить", - написал один из офицеров в "Воспоминаниях о Царской Семье", выражая чувства миллионов русских людей.
О том, ЧТО ВЕРНОПОДДАНИЧЕСКИЕ ЧУВСТВА БЫЛИ ИСКОНИ ПРИСУЩИ РУССКОМУ НАРОДУ свидетельствует другой офицер: "Культ Царя. Обожание Его личности. Все это жило в семье моей из поколения в поколение.
Один мой предок, будучи предводителем дворянства, готовился к приезду Государя с трепетом и благоговением. Но, когда показалась царская тройка, он сел верхом и ускакал на хутор.
"Не хочу, чтобы Государь подумал, что я у Него что-нибудь хочу просить. Не надо мне ничего. Все, что мог для приема, сделал".
Другой мой предок еще при Николае Первом вместе с женой простоял на коленях перед иконой, пока Государь ночью ехал по большому тракту мимо их владений.
Родной мой дед без волнения не произносил самого слова "Государь". Ближайшее к нам поколение уже критиковало, даже резко, особенно после 1905 года, правление Государя. Но самый культ личности, сохранялся, вопреки всему".
Нужно особенно отметить огромный труд составителя книги С.Фомина, - он не только извлек из малодоступных изданий различные воспоминания, но и снабдил книгу пространнейшим комментарием, который можно назвать "малой энциклопедией верноподданической России". Хотя конечно в именном указателе и в комментариях мы найдем и имена тех людей, которые клеветали на Царскую Семью, тех, кто стали "трусами, предателями и изменниками". Но, все минется, одна правда останется...
Правда о Императрице нам особенно нужна сейчас, потому что Она - нерусская по крови, по воспитанию, по образованию сумела так понять и полюбить Россию, что предпочла ее, как идеал Святой Руси изменчивым западным идеалам - от идеала "свободы мысли" и процветания наук и культуры до экономических идеалов "всеобщего благосостояния". Свой идеал Императрица отстаивала всей жизнью, не смотря на всеобщее непонимание и насмешки.
Удачей составителя книги "Скорбный ангел" можно назвать то, что он расположив материал в хронологии, разбил его на части и дал им емкие названия "Любимая Царица Священного Царя", "Матерь милосердия", "Вот идет Мученица-Царица Александра", "Клевета", "В узах", "Небесная Царица Земли Русской", "Память", - и каждую часть предварил эпиграфом и стихотворными строками. Хорошие стихи всегда обладают наибольшей силой воздействия, чем проза, в них есть воздух, - то, что читается между строк, тот, ассоциативный ряд, который возникает у каждого читателя и делает предмет изображения личностно близким. Настоящей литературной и духовной находкой С.Фомина можно назвать стихотворение Е.Баратынского "Кольцо", которым он предварил всю книгу. Не удержусь, процитирую его полностью, - в нем запечатлелся провидчески увиденный образ, как сказано одним из авторов воспоминаний, вошедших в книгу, - "светлой, чистой женщины, матери, друга, сестры, христианки-страдалицы ЕЕ Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны":
"Дитя мое, - Она сказала,-
Возьмешь иль нет мое кольцо?"-
И головою покачала,
С участьем глядя ей в лицо.
"Знай, друга даст тебе, девица,
Кольцо счастливое мое,
Ты будешь дум его Царица,
Его второе бытие.
Но договор судьбы ревнивой
С прекрасным даром сопряжен,
И красоте самолюбивой
Тяжел, я знаю, будет он.
Свет, к ней суровый, не приметит
Ея приветливых очей,
Ея улыбку хладно встретит
И не поймет ея речей.
Вотще ей разум дарованья,
И чувств и мыслей прямота:
Их свет оставит без вниманья,
Обезобразит клевета.
И долго, долго сиротою
Она по сборищам людским
Пойдет с поникшей головою,
Одна с унынием своим.
Но девы нежной не обманет
Мое счастливое кольцо:
Ей Судия ее предстанет,
И процветет ее лицо".
Внимала дева молодая,
Невинным взором весела,
И, тайный жребий свой решая,
Кольцо с улыбкою взяла.
"Иди ж с надеждою веселой!
Творец тебя благослови
На подвиг долгий и тяжелый
Всезабывающей любви.
И до свершенья договора,
В твои ненастливые дни,
Когда нужна тебе опора,
Мне, друг мой, руки протяни".
Кто это "она" или "Она", что говорит с девицей, с Царицей? Божия Матерь или Россия, или древняя мудрая старица? Все эти ответы предполагает судьба Александры Федоровны. О том, что она обручилась не только Наследнику Российского Престола, но и самой России она однажды написала в письме. С двумя блаженными старицами ей довелось встретиться в жизни - бл. Пашей Саровской и блаж. Марией в Новгороде, - и обе ей предсказали мученическую судьбу (надели, предложили, предрекли "кольцо страданий"). Подробный рассказ о поездке в Новгород зимой 1916 года и о встрече с блаж. Марией занимает целую часть в книге.
Но особенно таинственно и ново то, что рассказывается в книге, об иконе Божией Матери "Державной". Хронологические сопоставления позволяют говорить, что икона явилась в селе Коломенском именно в то время, когда Государыня особенно пламененно молилась Царице Небесной о спасении России (перед иконой Могилевской).
Копия с обретенной в Коломенском под Москвой иконы Божией Матери была преподнесена Великой Княгине Елизавете Федоровне, она взяла ее с собой в "последний путь", в Сибирь. И перед кончиной, из Перми успела передать посылку Сестре, в которой была и эта икона. Из свидетельских показаний, данных следователю Н.А.Соколову, среди вещей, найденных в Ганиной яме, была "икона Божией Матери Великодержавной, исколотая штыками, которую Великая Княгиня Елизавета Федоровна через графиню Толстую прислала Государю".
Значит, перед кончиной Царственные Мученики имели утешение узнать, что Царица Небесная приняла на себя державу и скипетр в управлении Россией!
Молитва последней русской Царицы была услышана.
О чем она просила,
Канавы на краю...
Молитва за Россию:
За родину твою -
Мою... От мхов сибирских
По кипарисы Крыма:
За каждого злобивца -
И все-таки любимца...
Тому, Кто на Горе -
Молитва на коре....
Стояла та береза -
России на краю.
За тын, за плен, за слезы -
За все благодарю.
А если мало - плену,
А если много тыну...
Сам назови мне цену...
А если скажешь: сына
Под кончиком пера
Коробится кора...
Стояла та Россия
Обрыва на краю.
- И если скажешь - Сына...
За все благодарю.
Горит, горит береста...
Летит, летит молитва...
Осталась та береста
В веках - верней гранита.
Хотелось бы, чтобы эти строки Марины Цветаевой стали пророческими, чтобы жертва Царицы-Мученицы была по-настоящему воспринята нами, чтобы память о ней русских людей и молитва к ней были " веках - верней гранита".
Книга С.Фомина "Скорбный Ангел" помогает нам этому учиться.
О Детях (Царевиче и Царевнах), кажется, никто никогда не спорил.
О Государе спорили... О Государыне же не спорили, да и сейчас не говорят, словно забыли. Но, проходя мимо, нет-нет да и кинут грязью (причем часто те, кто числит себя почитателями Царственных Мучеников)... Прости, Государыня, не зная Тебя, мы не любили Тебя тогда, как следовало бы, как Ты того заслуживала. Мы не исполнили свой долг". С этих слов начинается новая книга о Царице-Мученице Александре Федоровне, подготовленная и составленная С.Фоминым.
Сразу же скажем, что задачу, сформулированную в предисловии - показать, что Царица была наиболее из всей Семьи подготовлена, к мученическому подвигу, всей своей жизнью подготовлена - книга вполне выполняет. В ней собраны воспоминания тех, кто был свидетелем подвига Императрицы на протяжении многих лет, - и семейного подвига Жены и Матери, и подвига сестры милосердия в годы войны, подвига Высочайшей благотворительницы, подвига молитвенницы и многоболезной страдалицы. Название "Скорбный Ангел" удачно объединяет все, собранные в книге тексты, потому что из них вырисовывается подлинно ангельская природа Государыни, почти нечеловеческая выдержка, терпение в тяжелейшие минуты жизни и, одновременно сострадательность, сердечность, неосуждение, даже палачей, даже тех, кто издевался над Ее Дочерьми. Читаешь свидетельства об этом самых разных людей и думаешь: человеку такое невозможно вытерпеть.
На вопрос как это становилось возможным, отвечают отрывки из писем и дневников самой Императрицы, которые тоже представлены в книге. Выразить их настроение можно (хотя это и дерзко, но более вместимых слов не найти) строчкой из тропаря преподобным: "От юности Христа возлюбила еси". Любовь к Богу, ко Христу разлита по всему "письменному наследию" Александру Федоровны. И она постоянно воплощалась в поступках. Недаром большую часть всего 900 страничного тома составляют воспоминания офицеров Царскосельских госпиталей, где работала Императрица, врачей и сестер милосердия, которые вместе с ней участвовали в операциях и послеоперационном уходе за ранеными.
Из этих воспоминаний мы узнаем, не только какой самоотверженной (при серьезной болезни сердца Она целые дни проводила в операционных, перевязочных и в больничных палатах) и квалифицированной сестрой милосердия была Государыня, но и узнаем о том, что такое настоящие верноподданнические чувства, - это не страх, не дань традиции, это - обожание.
"Слово это опошлено донельзя, и оно, пожалуй, не выражает все силы и глубины того чувства, которое мы питали к своим Августейшим Сестрам. Но, так как на человеческом языке не придумано еще другого слова, которое по смыслу могло бы точно выразить всю высшую силу симпатии к другому человеку, то я употребляю слово обожание в его благородном смысле.
В этом чувстве обожания соединилось все. Это было сложное чувство, которое едва ли поддавалось анализу. Здесь было и восторженное удивление, и сильная любовь, и глубокая благодарность" и готовность верно служить", - написал один из офицеров в "Воспоминаниях о Царской Семье", выражая чувства миллионов русских людей.
О том, ЧТО ВЕРНОПОДДАНИЧЕСКИЕ ЧУВСТВА БЫЛИ ИСКОНИ ПРИСУЩИ РУССКОМУ НАРОДУ свидетельствует другой офицер: "Культ Царя. Обожание Его личности. Все это жило в семье моей из поколения в поколение.
Один мой предок, будучи предводителем дворянства, готовился к приезду Государя с трепетом и благоговением. Но, когда показалась царская тройка, он сел верхом и ускакал на хутор.
"Не хочу, чтобы Государь подумал, что я у Него что-нибудь хочу просить. Не надо мне ничего. Все, что мог для приема, сделал".
Другой мой предок еще при Николае Первом вместе с женой простоял на коленях перед иконой, пока Государь ночью ехал по большому тракту мимо их владений.
Родной мой дед без волнения не произносил самого слова "Государь". Ближайшее к нам поколение уже критиковало, даже резко, особенно после 1905 года, правление Государя. Но самый культ личности, сохранялся, вопреки всему".
Нужно особенно отметить огромный труд составителя книги С.Фомина, - он не только извлек из малодоступных изданий различные воспоминания, но и снабдил книгу пространнейшим комментарием, который можно назвать "малой энциклопедией верноподданической России". Хотя конечно в именном указателе и в комментариях мы найдем и имена тех людей, которые клеветали на Царскую Семью, тех, кто стали "трусами, предателями и изменниками". Но, все минется, одна правда останется...
Правда о Императрице нам особенно нужна сейчас, потому что Она - нерусская по крови, по воспитанию, по образованию сумела так понять и полюбить Россию, что предпочла ее, как идеал Святой Руси изменчивым западным идеалам - от идеала "свободы мысли" и процветания наук и культуры до экономических идеалов "всеобщего благосостояния". Свой идеал Императрица отстаивала всей жизнью, не смотря на всеобщее непонимание и насмешки.
Удачей составителя книги "Скорбный ангел" можно назвать то, что он расположив материал в хронологии, разбил его на части и дал им емкие названия "Любимая Царица Священного Царя", "Матерь милосердия", "Вот идет Мученица-Царица Александра", "Клевета", "В узах", "Небесная Царица Земли Русской", "Память", - и каждую часть предварил эпиграфом и стихотворными строками. Хорошие стихи всегда обладают наибольшей силой воздействия, чем проза, в них есть воздух, - то, что читается между строк, тот, ассоциативный ряд, который возникает у каждого читателя и делает предмет изображения личностно близким. Настоящей литературной и духовной находкой С.Фомина можно назвать стихотворение Е.Баратынского "Кольцо", которым он предварил всю книгу. Не удержусь, процитирую его полностью, - в нем запечатлелся провидчески увиденный образ, как сказано одним из авторов воспоминаний, вошедших в книгу, - "светлой, чистой женщины, матери, друга, сестры, христианки-страдалицы ЕЕ Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны":
"Дитя мое, - Она сказала,-
Возьмешь иль нет мое кольцо?"-
И головою покачала,
С участьем глядя ей в лицо.
"Знай, друга даст тебе, девица,
Кольцо счастливое мое,
Ты будешь дум его Царица,
Его второе бытие.
Но договор судьбы ревнивой
С прекрасным даром сопряжен,
И красоте самолюбивой
Тяжел, я знаю, будет он.
Свет, к ней суровый, не приметит
Ея приветливых очей,
Ея улыбку хладно встретит
И не поймет ея речей.
Вотще ей разум дарованья,
И чувств и мыслей прямота:
Их свет оставит без вниманья,
Обезобразит клевета.
И долго, долго сиротою
Она по сборищам людским
Пойдет с поникшей головою,
Одна с унынием своим.
Но девы нежной не обманет
Мое счастливое кольцо:
Ей Судия ее предстанет,
И процветет ее лицо".
Внимала дева молодая,
Невинным взором весела,
И, тайный жребий свой решая,
Кольцо с улыбкою взяла.
"Иди ж с надеждою веселой!
Творец тебя благослови
На подвиг долгий и тяжелый
Всезабывающей любви.
И до свершенья договора,
В твои ненастливые дни,
Когда нужна тебе опора,
Мне, друг мой, руки протяни".
Кто это "она" или "Она", что говорит с девицей, с Царицей? Божия Матерь или Россия, или древняя мудрая старица? Все эти ответы предполагает судьба Александры Федоровны. О том, что она обручилась не только Наследнику Российского Престола, но и самой России она однажды написала в письме. С двумя блаженными старицами ей довелось встретиться в жизни - бл. Пашей Саровской и блаж. Марией в Новгороде, - и обе ей предсказали мученическую судьбу (надели, предложили, предрекли "кольцо страданий"). Подробный рассказ о поездке в Новгород зимой 1916 года и о встрече с блаж. Марией занимает целую часть в книге.
Но особенно таинственно и ново то, что рассказывается в книге, об иконе Божией Матери "Державной". Хронологические сопоставления позволяют говорить, что икона явилась в селе Коломенском именно в то время, когда Государыня особенно пламененно молилась Царице Небесной о спасении России (перед иконой Могилевской).
Копия с обретенной в Коломенском под Москвой иконы Божией Матери была преподнесена Великой Княгине Елизавете Федоровне, она взяла ее с собой в "последний путь", в Сибирь. И перед кончиной, из Перми успела передать посылку Сестре, в которой была и эта икона. Из свидетельских показаний, данных следователю Н.А.Соколову, среди вещей, найденных в Ганиной яме, была "икона Божией Матери Великодержавной, исколотая штыками, которую Великая Княгиня Елизавета Федоровна через графиню Толстую прислала Государю".
Значит, перед кончиной Царственные Мученики имели утешение узнать, что Царица Небесная приняла на себя державу и скипетр в управлении Россией!
Молитва последней русской Царицы была услышана.
О чем она просила,
Канавы на краю...
Молитва за Россию:
За родину твою -
Мою... От мхов сибирских
По кипарисы Крыма:
За каждого злобивца -
И все-таки любимца...
Тому, Кто на Горе -
Молитва на коре....
Стояла та береза -
России на краю.
За тын, за плен, за слезы -
За все благодарю.
А если мало - плену,
А если много тыну...
Сам назови мне цену...
А если скажешь: сына
Под кончиком пера
Коробится кора...
Стояла та Россия
Обрыва на краю.
- И если скажешь - Сына...
За все благодарю.
Горит, горит береста...
Летит, летит молитва...
Осталась та береста
В веках - верней гранита.
Хотелось бы, чтобы эти строки Марины Цветаевой стали пророческими, чтобы жертва Царицы-Мученицы была по-настоящему воспринята нами, чтобы память о ней русских людей и молитва к ней были " веках - верней гранита".
Книга С.Фомина "Скорбный Ангел" помогает нам этому учиться.
