Обычного вида городской двор, один из десятков тысяч городских дворов. Весеннее солнце и бабушки, собравшиеся погреться на лавочке. К подъезду многоэтажного дома направляется священник в длинной черной рясе, за ним стайка молодых людей: парней и девушек в косынках. Бабули на лавочке беспокойно ерзают: "Помер, что ль кто?"
Спустя час процессия появляется вновь, и тот же вопрос задается уже во всеуслышание: "Батюшка, помер, что ль кто?.."
Батюшка озорно смотрит из-под камилавки, своего головного убора. "Не помер - воскрес!" "Как воскрес? Кто воскрес?!" - всполошившиеся бабушки от удивления едва ли не падают с лавки. Молодежь прыскает в кулаки. "Христос воскрес!" - кричит тот и добавляет: "А мы вот ходим по домам прихожан, славим".
Напряжение ситуации разом спадает. "А-а-а, - качают головами бабушки, - ну, да, Христос же воскрес!" - и, поплотнее усаживаясь, успокаиваются. Батюшка с молодежью идут к остановке. На скамейке своим чередом течет разговор: "где что почем в магазинах дають", "на что пенсии хватить" и "какую погоду обещають на лето".
Смущение от происшедшей неловкости никто не показывает: неужто они не знают, что в воскресение была Пасха! Как-никак они тоже в церковь ходят. По большим праздникам. И календари церковные с иконой у каждой на кухне "висять"... Но чтоб "энтой религией так увлекаться..." Нет, все-таки непонятная она теперь стала, современная молодежь!..
Отвлечемся на мгновенье от мироощущения бабушек, которые твердо убеждены в том, что их жизнь целиком определяют "пенсии" и "погоды" и перенесемся почти что на два тысячелетия в прошлое, когда по городам и селениям сперва римской провинции Иудеи, а затем и вдоль всего средиземноморского побережья Греции, Малой Азии, Египта, Галлии Рима пронеслась весть: "Люди, воскрес! Иисус из Галилеи воскрес!" В век, и без того небогатый на всякие новости, сообщения по образу заголовков газет: "Пугачева подает в суд на Киркорова" или "Два колхозника видели инопланетян и с перепоя послали их к Альфе Центавра" - так вот, в этот век, небогатый на разные сногсшибательные новости, подобного рода известие не могло не произвести на окружающих самого серьезного действия. Народ толпами стекался к путникам, запыленным с дороги, нездешнего вида, чтобы спросить примерно то же самое, к чему проявили интерес и наши знакомые бабушки: "Как воскрес? Кто воскрес?!" Вернее, их волновало, кто же такой, этот Иисус из Галилеи, что про него повествуют такие диковинные вещи?
И вот тут-то начиналось самое главное. Чужестранцы принимались рассказывать, что сами, своими глазами видели Бога, слушали Его речи и долгое время испытывали на себе действие Его чудесной силы, покуда другие люди, которых обуяла зависть и раздражение, не решили свести его со свету, обвиняя во всевозможных проступках: нарушении порядков, общении с проститутками, пьянстве и тайном намерении произвести революцию. Но Бог с полным спокойствием отдал Себя в руки недоброжелателей и даже был умерщвлен особенным, изощренным способом - будучи подвешен к высокой перекладине, под палящими лучами солнца - чтобы к ликованию друзей на третий день опять стать живым.
Не было не только признаков тления - Иисус весь буквально светился, был материален и в то же самое время нематериален: легко подымался на воздух, проходил через стены... И лишь увечья на теле, следы безжалостных побоев и пыток, заставляли встречавших Его горожан внутри содрогаться. У каждого в памяти были недавние события, предмет позора и угрызений для многих в Иерусалиме, кто был причастен суду и казни.
Видя Иисуса живым, люди падали ниц и в раскаянии разрывали на себе одежду. Они бы, пожалуй, возненавидели сам солнечный свет, но Воскресший подходил и возлагал руку на голову каждого, произнося несколько слов. От этого человек будто рождался заново: он сбрасывал тяжкий груз и ощущал радость. Странно было видеть иерусалимских мужчин и женщин, скакавших по площадям и улицам, подобно малым детям, смеявшихся и восклицавших без остановки: "Христос воскрес! Христос воскрес! Христос воскрес!" Народ валом валил к городским водоемам, где, как было известно, близкие товарищи Иисуса Назарянина молились и именем Его с каждого приходящего смывали грехи. Прочь летели палки и костыли, открывались незрячие глаза. Казалось, пришел один большой праздник, который не кончится никогда...
Вспоминая об этом, рассказчики сами менялись. Собравшиеся видели перед собой уже не прежних усталых и запыленных скитальцев - это сама Радость посещала их город и входила в их жизнь. Эмоции в гуще народа выплескивались через край. Все устремлялись вперед, желая встать ближе, дотронуться до того, кто видел живого Бога и был Его вестником. Чужестранца хватали и подымали над собой, неся на руках. Толпа преобразовывалась в процессию, текущую по улицам с теми же возгласами: "Иисус воскрес! Христос воскрес!" К ней присоединялись все новые люди, волна ликования захватывала всех. Как и в Иерусалиме, здесь происходили исцеления...
Когда-то, еще перед казнью, Иисус сказал: "Вы теперь имеете печаль, но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас". Теперь это обещание сбывалось на глазах. Какую-то особенную радость, непохожую на те радости, которые обычно нам приносят земные успехи, мог ощутить каждый. Наверное, оттого, что "печаль" - постоянная спутница нашей жизни, и так важно узнать, что над всей этой неизбывной земной печалью существует еще Радость, пронизывающая собою нашу обыденность, накладывающая на самые малозначительные занятия и подробности, "серые будни", отпечаток какого-то высочайшего ликования и вечного смысла.
Столетие, пять веков или две тысячи лет спустя Радость эта остается все та же. Мы стали немного иные, научившись сами себя развлекать многочисленными новостями и газетными заголовками, баловать разнообразными приятными "мелочами жизни". Высокое ликование и вечные смыслы кажутся журавлем в небе. Синица в руке - "пенсии" да "погоды".
Но как и в давно ушедшие времена весть: "Воскрес!" - если только ее воспринять лично, душою - пробуждает и заставляет трепетать сердце. "Как воскрес? Кто воскрес?!" Переполох бабушек на скамейке вполне можно понять: "Неужто у нас кто-то воскреснул?.." Воскреснул! Христос. И, в отличие от дворовых слухов и сиюминутных журналистских сенсаций, этой Радости Пасхи никто не отнимет у нас.
Впервые опубликовано в "Листке Спасо-Кижского подворья"
Спустя час процессия появляется вновь, и тот же вопрос задается уже во всеуслышание: "Батюшка, помер, что ль кто?.."
Батюшка озорно смотрит из-под камилавки, своего головного убора. "Не помер - воскрес!" "Как воскрес? Кто воскрес?!" - всполошившиеся бабушки от удивления едва ли не падают с лавки. Молодежь прыскает в кулаки. "Христос воскрес!" - кричит тот и добавляет: "А мы вот ходим по домам прихожан, славим".
Напряжение ситуации разом спадает. "А-а-а, - качают головами бабушки, - ну, да, Христос же воскрес!" - и, поплотнее усаживаясь, успокаиваются. Батюшка с молодежью идут к остановке. На скамейке своим чередом течет разговор: "где что почем в магазинах дають", "на что пенсии хватить" и "какую погоду обещають на лето".
Смущение от происшедшей неловкости никто не показывает: неужто они не знают, что в воскресение была Пасха! Как-никак они тоже в церковь ходят. По большим праздникам. И календари церковные с иконой у каждой на кухне "висять"... Но чтоб "энтой религией так увлекаться..." Нет, все-таки непонятная она теперь стала, современная молодежь!..
Отвлечемся на мгновенье от мироощущения бабушек, которые твердо убеждены в том, что их жизнь целиком определяют "пенсии" и "погоды" и перенесемся почти что на два тысячелетия в прошлое, когда по городам и селениям сперва римской провинции Иудеи, а затем и вдоль всего средиземноморского побережья Греции, Малой Азии, Египта, Галлии Рима пронеслась весть: "Люди, воскрес! Иисус из Галилеи воскрес!" В век, и без того небогатый на всякие новости, сообщения по образу заголовков газет: "Пугачева подает в суд на Киркорова" или "Два колхозника видели инопланетян и с перепоя послали их к Альфе Центавра" - так вот, в этот век, небогатый на разные сногсшибательные новости, подобного рода известие не могло не произвести на окружающих самого серьезного действия. Народ толпами стекался к путникам, запыленным с дороги, нездешнего вида, чтобы спросить примерно то же самое, к чему проявили интерес и наши знакомые бабушки: "Как воскрес? Кто воскрес?!" Вернее, их волновало, кто же такой, этот Иисус из Галилеи, что про него повествуют такие диковинные вещи?
И вот тут-то начиналось самое главное. Чужестранцы принимались рассказывать, что сами, своими глазами видели Бога, слушали Его речи и долгое время испытывали на себе действие Его чудесной силы, покуда другие люди, которых обуяла зависть и раздражение, не решили свести его со свету, обвиняя во всевозможных проступках: нарушении порядков, общении с проститутками, пьянстве и тайном намерении произвести революцию. Но Бог с полным спокойствием отдал Себя в руки недоброжелателей и даже был умерщвлен особенным, изощренным способом - будучи подвешен к высокой перекладине, под палящими лучами солнца - чтобы к ликованию друзей на третий день опять стать живым.
Не было не только признаков тления - Иисус весь буквально светился, был материален и в то же самое время нематериален: легко подымался на воздух, проходил через стены... И лишь увечья на теле, следы безжалостных побоев и пыток, заставляли встречавших Его горожан внутри содрогаться. У каждого в памяти были недавние события, предмет позора и угрызений для многих в Иерусалиме, кто был причастен суду и казни.
Видя Иисуса живым, люди падали ниц и в раскаянии разрывали на себе одежду. Они бы, пожалуй, возненавидели сам солнечный свет, но Воскресший подходил и возлагал руку на голову каждого, произнося несколько слов. От этого человек будто рождался заново: он сбрасывал тяжкий груз и ощущал радость. Странно было видеть иерусалимских мужчин и женщин, скакавших по площадям и улицам, подобно малым детям, смеявшихся и восклицавших без остановки: "Христос воскрес! Христос воскрес! Христос воскрес!" Народ валом валил к городским водоемам, где, как было известно, близкие товарищи Иисуса Назарянина молились и именем Его с каждого приходящего смывали грехи. Прочь летели палки и костыли, открывались незрячие глаза. Казалось, пришел один большой праздник, который не кончится никогда...
Вспоминая об этом, рассказчики сами менялись. Собравшиеся видели перед собой уже не прежних усталых и запыленных скитальцев - это сама Радость посещала их город и входила в их жизнь. Эмоции в гуще народа выплескивались через край. Все устремлялись вперед, желая встать ближе, дотронуться до того, кто видел живого Бога и был Его вестником. Чужестранца хватали и подымали над собой, неся на руках. Толпа преобразовывалась в процессию, текущую по улицам с теми же возгласами: "Иисус воскрес! Христос воскрес!" К ней присоединялись все новые люди, волна ликования захватывала всех. Как и в Иерусалиме, здесь происходили исцеления...
Когда-то, еще перед казнью, Иисус сказал: "Вы теперь имеете печаль, но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас". Теперь это обещание сбывалось на глазах. Какую-то особенную радость, непохожую на те радости, которые обычно нам приносят земные успехи, мог ощутить каждый. Наверное, оттого, что "печаль" - постоянная спутница нашей жизни, и так важно узнать, что над всей этой неизбывной земной печалью существует еще Радость, пронизывающая собою нашу обыденность, накладывающая на самые малозначительные занятия и подробности, "серые будни", отпечаток какого-то высочайшего ликования и вечного смысла.
Столетие, пять веков или две тысячи лет спустя Радость эта остается все та же. Мы стали немного иные, научившись сами себя развлекать многочисленными новостями и газетными заголовками, баловать разнообразными приятными "мелочами жизни". Высокое ликование и вечные смыслы кажутся журавлем в небе. Синица в руке - "пенсии" да "погоды".
Но как и в давно ушедшие времена весть: "Воскрес!" - если только ее воспринять лично, душою - пробуждает и заставляет трепетать сердце. "Как воскрес? Кто воскрес?!" Переполох бабушек на скамейке вполне можно понять: "Неужто у нас кто-то воскреснул?.." Воскреснул! Христос. И, в отличие от дворовых слухов и сиюминутных журналистских сенсаций, этой Радости Пасхи никто не отнимет у нас.
Впервые опубликовано в "Листке Спасо-Кижского подворья"
